Поединок столетия (Ваксберг) - страница 24

Как революционер, милая моя сестра, я переношу все смело и до последнего дыхания не утрачу своего мужества; но как человек я глубоко и постоянно страдаю в связи с этим чрезвычайно тяжелым ударом в моей жизни…

…Мне, наконец, вручен обвинительный акт. Должен честно сказать, что вопреки всем противоречивым предположениям я до последнего момента надеялся, что буду обвинен в использовании фальшивого паспорта и проживании без прописки (согласно закону это является, в сущности, моей единственной виной). Но теперь я вижу, что меня обвиняют в государственной измене в связи с поджогом рейхстага. Мне не остается ничего иного, как показать на суде истину и доказать свою невиновность…

Сердечный привет всем домашним!

Прежде всего — моей героической маме и тебе.

Я как лев в клетке, как но не может летать)..

птица, которая имеет крылья,

ПОЕДИНОК ПРОДОЛЖАЕТСЯ

— Итак, обвинительный акт вы получили, — сказал Фогт. Каждый допрос он начинал словом «итак», И на этот раз не изменил своей привычке. Только держался особо торжественно и надменно. Присмотревшись, Димитров увидел на орденской колодке, приколотой к лацкану его мундира, новую ленточку.

Празднуют!.. Ликуют!.. Не слишком ли рано?

— Да, то, что вы называете обвинительным актом, я получил.

Фогт сделал вид, будто он не заметил иронии арестанта.

— Ну и что скажете по поводу неопровержимых доказательств вашей вины, которые там содержатся?

— Скажу то же, что и раньше: все это вздор, в чем вы и сами едва ли сомневаетесь.

Фогт поерзал в кресле:

— Моя беспристрастность и неподкупность известны. Эти качества не раз отмечены правительственными наградами. — Он покосился на орденскую планку. — Так что вы зря… Дело ваше: можете оскорблять следователя сколько вам угодно. Но держаться столь вызывающе на суде я вам не рекомендую, потому что…

Димитров перебил его:

— Ваша доброта, господин Фогт, вошла в пословицу. Почему же она помешала вам исполнить свою прямую служебную обязанность?

— То есть?

— Речь идет о ходатайствах обвиняемого Димитрова, которые вы отклонили. Я заявляю их снова.

Фогт обмакнул перо в роскошную серебряную чернильницу, которой он не уставал любоваться вот уже более двадцати лет.

— Пожалуйста, заявляйте, — вяло сказал он.

Бесполезно? Конечно! Димитров отлично понимал, что ни Фогт, ни его хозяева отнюдь не заинтересованы в истине, что их задача совсем другая: любым путем убедить свой народ и весь мир в подлинности той версии, которую они сочинили.

Но что с того?!. Не может же он молчать и покорно ждать расправы. Как бы ни сложилась его личная судьба, есть еще общественный долг, который он обязан исполнить.