В настоящее время LIGO – единственная существующая в мире установка, обладающая достаточно высокой чувствительностью, чтобы обнаружить источники гравитационных волн. Поэтому условия пари, предложенные Джерри Острай-кером (по меньшей мере две независимые группы должны не только подтвердить обнаружение гравитационных волн, но и признать, что анализ, выполненный другой группой, не содержит ошибок), пока не могут быть выполнены. Однако Острайкер говорит, что будет удовлетворен, если сигнал, полученный на гравитационно-волновой установке, окажется подтвержденным с помощью телескопа. Разговор тут ведется о событиях одновременно и громких, и ярких: о сверхновых или нейтронных звездах, в которых при коллапсе сверхпроводящих магнитов огромной плотности выделяется большое количество электромагнитной энергии. Сегодня, когда модернизация установки LIGO практически завершена, Джерри, как и многие другие ученые, с нетерпением ожидает получения новых физических данных. И все же он заключил еще одно пари с ученым из команды LIGO (на этот раз не с Кипом), утверждая, что зарегистрированный сигнал гравитационных волн не будет подтвержден с помощью телескопов до 1 января 2019 года.
В далеком-далеком будущем, которое отстоит от нас гораздо дальше, чем наше прошлое (примерно гугол лет будущего против 13,8 миллиарда лет нашего прошлого), у всех звезд во Вселенной закончится топливо. Часть из них в конце концов превратится в черные дыры. Они поглотят окружающую их материю. Затем эти черные дыры поглотятся сверхмассивными черными дырами, а в конечном итоге все черные дыры во Вселенной испарятся благодаря эффекту излучения Хокинга. Это займет очень много времени (“Вечность – это очень долго, и чем ближе к концу, тем дольше”[35]). Излучение Хокинга будет распространяться в постоянно расширяющийся космос. Свет разольется по Вселенной. В итоге каждая частица окажется в одиночестве, вверху не будет яркого неба, и не будет ярких звезд, и не будет вращающихся вокруг них планет. Но сейчас мы здесь, и вверху, над нами, есть небо – яркое и спокойное. Однако держу пари, что оно вовсе не такое уж безмолвное.
К 1987 году Рон Древер смирился с распадом “Тройки” и переходом к иерархической структуре с Робби Фогтом в качестве директора. Да и особого выбора у него не было: он несколько раз ездил в Вашингтон для переговоров с Ричем Айзексоном из Национального научного фонда, и тот терпеливо, но настойчиво (“упорно”, как говорит Кип) убеждал его принять схему управления проектом, согласно которой все бразды правления передаются единственному руководителю, уполномоченному принимать решения. Если такая схема принята не будет, то проект свернут.