Когда тосты были готовы, они устроились напротив друг друга за кухонным столом; ночной воздух, сконденсировавшись, каплями воды осел на оконное стекло.
– Я любил твою мать. Она была любовью всей моей жизни. – Голос Костаса больше не казался тусклым, в нем появились яркие нотки, словно кто-то размотал золотую нить.
Ада уставилась на свои руки:
– Я так и не смогла понять, почему она это сделала. Если бы она думала обо мне… думала о тебе, то ни за что так не поступила бы.
Они никогда откровенно не разговаривали о смерти Дефне. Для них эта тема была раскаленным углем, который страшно брать в руки.
– Твоя мама очень тебя любила.
– Тогда почему… Она много пила. Впрочем, ты знаешь. А когда ты уезжал, принимала ужасно много таблеток, хотя должна была понимать, насколько это опасно. Ты сказал, это не было самоубийством. Коронер сказал, это не было самоубийством. Тогда что это было?
– Адица, она не могла себя контролировать.
– Прости, но мне что-то не верится. Она выбрала для себя этот вариант. Разве нет? Хотя знала, каково нам придется. Ужасно эгоистично с ее стороны. Никогда ее не прощу. Ты уехал, и я была с ней дома одна. Она весь день не выходила из своей комнаты. Я думала, она спит или типа того. Я старалась не шуметь. Ты ведь помнишь, какой она иногда бывала… замкнутой. Так прошел день… а она все не показывалась. Я постучала в дверь – ни звука. Я вошла, мамы в кровати не было. Может, она ушла, пронеслась в голове дурацкая мысль. Может, вылезла в окно и оставила меня… А потом я увидела ее на ковре. Прижав колени груди и обняв их руками, она лежала, точно сломанная кукла. – Ада отчаянно заморгала. – Должно быть, свалилась с кровати.
Опустив голову, Костас принялся задумчиво обводить большим пальцем линии на ладони. Когда он наконец поднял глаза, в них, кроме боли, сквозило нечто, похожее на умиротворение.
– В мою бытность начинающим ботаником мне как-то позвонил один профессор из Оксфордшира. Очень эрудированный человек, специалист в области классических языков и литературы, но совершенно не разбиравшийся в деревьях. У него в саду рос каштан, который мало-помалу чахнул. Так вот, профессор не мог понять, в чем дело, и попросил меня помочь. Я обследовал ветви, листья. Взял образцы коры, проверил качество почвы. Анализы ничего не выявили. Но чем дольше я наблюдал за деревом, тем больше убеждался, что профессор прав. Дерево умирало. Я не понимал почему. И в конце концов взял лопату и начал копать. Вот тогда-то я и получил урок на всю жизнь. Видишь ли, корни дерева обвились вокруг основания ствола, затрудняя поступление воды и питательных веществ. Но никто этого не понимал, потому что проблема скрывалась под поверхностным слоем почвы…