Путники оказались в совершенно дикой местности в множестве миль от ближайшего города, Восточного Дайкана. И пусть пока они не встретили на своем пути никого, кроме пары крестьян на груженой репой телеге да небольшой группы странствующих торговцев с охраной, все же нужно было быть начеку.
В противоположность растущему беспокойству Джеймса сэр Норлингтон вел себя так, словно дорога его и вовсе не интересовала. Пустив коня неторопливой рысью вслед за скакуном сэра Доусона, старик вдруг принялся забрасывать юношу вопросами о его детстве, о родителях, об обучении в Белом замке, о службе оруженосцем, а после и рыцарем-камердинером при великом магистре. Впрочем, Джеймс и сам рад был отвлечься от терзавших его тревожных мыслей. Он охотно делился своими воспоминаниями, в том числе поведал с горечью в сердце и о трагичных событиях последних дней, выложив все как есть, без утайки. Собеседник слушал его очень внимательно, несколько отвлекаясь лишь, когда речь заходила о сэре Ильдиаре. В этих случаях сэр Норлингтон словно забывал, что у него есть спутник, принимаясь бормотать себе под нос что-то не слишком вразумительное, вроде: «Ну конечно же… Те же упрямство и глупая гордость… Мог бы и сам догадаться… Осел порождает осла и ждет, что у того отпадут уши…». Но молодой рыцарь уже привык не обращать внимания на эти, будто сами собой слетающие с губ старика слова.
А между тем, неспешно беседуя, они выехали из леса и оказались в просторной долине. По обеим сторонам тянулись залитые солнцем огненно-рыжие холмы, а убегающая вдаль дорога терялась где-то впереди, в очередном распадке.
— Вот вы говорите, мой юный друг, — прищурился старый рыцарь, — что во всем следуете своему кодексу. Но так ли это, и возможно ли ко всем жизненным случаям применить один-единственный свод закостенелых правил?
Вопрос прозвучал для Джеймса несколько неожиданно — он-то полагал, что данную тему они закрыли еще вчера.
— Конечно, сэр, — тем не менее, ответил молодой рыцарь, не ожидая подвоха. — Долг каждого истинного паладина — почитать кодекс выше собственной жизни и следовать ему всегда, иначе как можем мы именоваться святыми воинами и носить шпоры? Тому, кто не чтит кодекс, скорее подойдут борона и плуг, чем рукоять меча и копейное древко.
— Даже шуты не смешат так, как смешит детская наивность, — поморщился старик. — Мальчишка из ордена мальчишек! Безнадежный идеалист, даже не пытающийся рассуждать. Признаться, я полагал, что подобные невежды перевелись еще в далекие времена моей молодости, и их обглоданные кости давно белеют по обочинам трактов.