Наши взгляды встретились. Я всхлипнула, потому что не хотела видеть боль в этих чудесных сияющих глазах.
Я подняла руку, чтобы прикоснуться к нему, и почти дотянулась до него, но тут что-то рвануло меня в сторону. Чьи-то грубые руки схватили меня и оттащили назад, и я упала на зеленый коврик, все еще не в силах отвести взгляд от тяжелораненого Тристана. Даже если бы я сейчас закрыла глаза, эта жуткая картина во всех подробностях все еще стояла бы передо мной.
– Нет! – прохрипела я, и время снова ускорилось. Так быстро, что я не успела среагировать и отразить удар одного из охранников. Так быстро, что, когда заговорили одновременно все, я просто не различала ни голосов, ни отдельных фраз. Так быстро, что я осознала, что Бастиана тоже сбили, только когда увидела, как он упал на пол рядом со мной. Ворсинки ковра неприятно кололи мою щеку, но мое плечо так болезненно пульсировало, что я не могла встать.
– Всем тихо! – взревел мой отец и выстрелил в потолок. Снова посыпались на пол куски бетона, похожие на серебристую пыль в слепящем свете фар. Все по-прежнему направляли оружие на нас. Сердце колотилось у меня в груди так громко, что мне казалось, будто началось землетрясение, но, судя по всему, это просто меня так трясло. Я повернула голову, моргнула. Я просто не могла поверить в то, что здесь произошло. Мой отец… Как он мог это сделать? Как он мог… Я вздрогнула и сжалась, когда он шагнул в тир. Его лицо будто окаменело. Застыло в холодной и бесчувственной маске, которая внушала мне жуткий страх. Нет, это не мой отец. Я не знала этого человека. И не хотела его знать, потому что то, что я видела, являлось абсолютным злом.
* * *
Бастиан не думал. Он просто среагировал. Но не на выстрел. А на крик Эбби. Она намного раньше поняла, что произошло. Когда он услышал выстрел, то предположил, что Джек, как и прежде, сделал предупредительный выстрел. Но, увидев реакцию Эбби, он понял, что ошибся. Он видел ужас в ее взгляде, видел, как резко начали меняться ее плетения. Пурпурные сердечные плетения вдруг стали красно-черными, и на каждое воспоминание накладывала свой отпечаток боль. Еще никогда ее душевные плетения цвета оникса не были такими ослепительными и в то же время такими темными, как сейчас. В этот самый момент. Когда Джек Вудс пустил пулю Тристану в грудь.
Бастиан с силой ударил стоявшего рядом охранника в колено, так что тот с криком упал на пол, и бросился в сторону Эбби. Это было подсознательное решение. В его брата только что выстрелили. В Эбби – нет. Пока нет. Он всерьез боялся, что обезумевший Джек Вудс ранит даже собственную дочь, чтобы только заставить его действовать. Один из охранников обогнал Бастиана, оттащил Эбби от Тристана и повалил на землю. В следующий миг его самого тоже швырнули на пол. От Эбби его отделяли всего несколько метров, но это небольшое расстояние представлялось ему целым океаном зеленого войлока, лежащего между ними. Он видел ее слезы. Наверняка она в тот момент сама не понимала, что плачет. Он чувствовал ее дрожь, слышал, как она судорожно всхлипывает, однако больше всего его пугали ее черные плетения. Они появились на всем ее теле, что казалось, они вот-вот ее задушат. Вот она медленно повернула голову и нерешительно посмотрела на отца, который все еще сжимал в руке пистолет.