Федор отдал честь и, развернувшись, побежал в казарму. Нужно было еще переодеться и форму в порядок привести. Не в спецовке же по столице разгуливать.
В казарму влетел, как выпушенный из орудия снаряд. На удивленные вопросы товарищей лишь махал рукой и несся дальше. А что говорить? Слухи только плодить. Сам толком ничего не знал.
— Суворов, где тебя носит? Из штаба уже третий раз машина за тобой пришла, — у комнаты его поймал дежурный, длинный, как жердь сержант. — Набедокурил что ли? — Федор в ответ неопределенно хмыкнул. — В самоволке, небось… Вот же, твою мать, — вдруг с удивлением пробормотал дежурный, смотря за спину Суворова. — Похоже, влип ты Федька, неслабо… Чертей за тобой прислали.
В дверь казармы вошли двое полевых агентов службы имперской безопасности, крепко сбитые ребята, в характерной экипировке с узнаваемыми шевронами на груди. Оба тут же принялись взглядом сканировать находившихся в казарме солдат, которые сразу же напряглись при виде таких незваных гостей. Что уж тут говорить, слава за ними тянулась нехорошая. Именно они с концами забирали провинившихся, по которым дисбат плакал. Слушок шел, что на задержанных безопасники своих новобранцев натаскивали. Словом, в качестве кукол использовали.
Привести себя в порядок ему все же дали. После под персональным конвоем повели к выходу из казармы. Тишина в этот момент стояла такая, словно вокруг не было ни единой души. Солдаты стояли и молча отводили глаза от идущих через казарму людей.
— За что же меня, братцы? — попытался было спросить Суворов своих конвоиров. Только те не отвечали. Молча сопроводили его до машины, черного бронированного минивена, и усадили на заднее сидение.
Всю дорогу от базы штурмовой бригады и до штаб-квартиры службы имперской безопасности Суворов пытался докопаться до причины. Казалось, все в памяти перерыл. Лишь одно в голову пришло — тяжба вокруг маменькиного наследственного поместья, на которое вдруг решил претендовать их сосед, статский советник граф Дундуков. Тот обратился в наследственную палату с прошением о признании своих прав на поместье, мотивируя это некими мифическими долгами. Суворов при их личной встрече высказал ему в лицо все, о чем думал. Случилось это прямо на приеме губернатора, когда вокруг них собрались почти все гости. Разозленный до нельзя, Федор так обложил графа, что тот даже от злости позеленел. В ответ Дндуков пообещал написать на него в имперскую безопасности. Мол, оскорбили не только его, статского советника, но и всех предков в его лице. Может причина была именно в том? Говорили, что граф Дундуков вхож к некоторым очень и очень влиятельным лицам на самом верху, которые с легкостью могли устроить Суворову и ад, и чистилище в одно флаконе.