— Что это, ваше величество? — осторожно спросил казначей, все еще держа перед собой крышку кастрюли, как щит.
Король не ответил, скользя взглядом по короткой записке. После чего сжал пергамент в кулаке и кликнул гонца.
— Догони Артана и передай мой приказ! Пусть немедленно возвращается в столицу!
* * *
Амис так измотался, что заснул, несмотря на невыносимые и нечеловеческие условия. И проспал до позднего вечера, когда его вновь потревожил жуткий лязг в коридоре. Ведьма встала у порога, баюкая в ладони кубок вина, а в другой держа двузубую вилку с сочной, поджаренной на углях сосиской. Принц попытался сохранить достоинство и не подать вида, но пустой желудок выдал его с потрохами.
— Урчит, аж стены дрожат, — девушка с аппетитом откусила мясо. — Шайка твоего братишки в спешке повернула восвояси. А перед тем их догнал всадник на белом жеребце. Шикарный конь, наверняка из королевской конюшни. Так что все получилось — война отменяется.
— Значит, меня отпустят? — с надеждой спросил Амис, отлепив отекшую щеку от пола.
— М-м-м… — она выдержала небольшую паузу и рубанула, как приговор: — Нет.
— То есть, нет? — узник медленно выпрямился, пошатываясь и часто моргая. — Ты же обещала!
— Не припоминаю такого, — девушка спокойно глотнула вина. — В общем, пока посидишь в замке — для верности. А то сейчас развернулись, а завтра опять полезут.
— Лживая тварь! — Амис подался вперед, но вынырнувшие из-за спины хозяйки доспехи схватили принца под руки и впечатали в стену. — Ты меня тут всю жизнь держать собралась?! Ведь только так тебя никто не тронет!
— С виду умный мальчик, — чародейка подошла и стиснула пальцами подбородок. — А на деле — дурак дураком. Иначе бы запомнил, что оскорблять меня — себе дороже.
— Чтоб тебя черти драли!
— Началось… — ведьма вздохнула и покачала головой. — Давай ты просто извинишься — и разойдемся миром.
— Я убью тебя… — парень дергался, как в припадке, тараща глаза и скрипя зубами. — Проткну твое черное вонючее сердце. Богами клянусь!
— С удовольствием на это посмотрю. А пока мои ребята научат тебя правильному общению с дамами.
В этот раз никто не остановился, несмотря на дикие крики. Амиса избили так, что живого места не осталось, затем подвесили за руки к потолку и сорвали изгвазданную сорочку. И уже через минуту плечи, локти и запястья пронзила такая боль, словно кости выворачивали из суставов. Что, впрочем, было недалеко от истины, но принца заботило только лицо — окровавленное, опухшее, посеченное. Наверняка останутся шрамы — на скулах, подбородке и лбу, и больше ни одна девушка не посмотрит на него без содрогания.