— Подъем! — латник открыл дверь, и в камеру вошла Рюген. — Пора упражняться. И сегодня буду учить тебя по-своему, а то Элара совсем разбаловала.
— Какая прелесть, — проворчал узник, бредя к выходу.
Ристалище на крыше восстановили, и тренировочные доспехи уже стояли на своих местах. Когда принц надел стеганый жилет и штаны, латы раскрылись, обнажив короткие шипы-пирамидки почти по всей внутренней поверхности.
— Это что еще за железная дева?
— Это — наше маленькое изобретение, — драконица с любовью скользнула ладонью по притупленным остриям. — Пока ты на ногах, шипы никак не навредят из-за плотного поддоспешника. Но стоит упасть — и ощущения будут незабываемые, уж не сомневайся. Поэтому в твоих же интересах выкладываться на пределе.
— Как будто я филоню, — Амис влез в броню, взял двуручник и поморщился. — Мне кажется, или этот меч в два раза тяжелее предыдущего?
— Ты просто обленился и ослаб, — девушка взмахнула своим клинком, точно тот весил не больше розги. — Но ничего — я помогу наверстать упущенное.
— А переодеваться ты не собираешься?
— Так я уже, — она развела руки, показывая во всей красе кожаные брюки, ботфорты и свободную белую сорочку, оголяющую правое плечо.
— Я про доспех.
Рю запрокинула голову и захохотала.
— Если заденешь меня хоть раз — я тебе дам.
— Очень надо, — прогудело из шлема. — Лучше расскажи, как вы познакомились.
— Предлагаешь пари? — соперница поставила меч перед собой и крутанула, как волчок. — Пари я люблю даже больше, чем добрую драку. Но спор должен быть справедливым, иначе никакого азарта. Итак, повторим условия: если заденешь хоть раз — с меня история знакомства. Но если не справишься — расскажешь, почему поцеловал Элару.
— Я не… — Амис шумно выдохнул, осознав, что карты раскрыты. — Откуда ты знаешь?
— О-хо-хо… — глаза Рю свернули со смесью игривости и злобы. — Так это правда? Ну, держись, кобель. За мою сестренку не сносить тебе башки!
Разумеется, это была лишь шутка — никто не собирался рубить принцу голову. Но и сдерживаться, видимо, тоже — лезвие ударило в нагрудник с такой силой, что оставило глубокую вмятину, и если бы так рубанули боевым оружием, пленник точно бы не выжил. Вместо этого в торс впились десятки пирамидок, а когда боец грохнулся плашмя на пол, волна уколов прокатилась от пяток до затылка. Больше всего это напоминало тычки ржавыми гвоздями — если раз, то почти незаметно, однако когда в плоть вонзились все и сразу, порка и прочие пытки Наставника показались сущей чепухой. И падение — лишь полбеды, ведь еще пришлось подниматься, и когда Амис встал, не осталось ни единого шипа, не клюнувшего в кожу.