Впервые они обходились без поддержки толпы, впервые, можно сказать, оказались лицом к лицу, только вдвоем, не испытывая потребности в пластинке или рюмке виски, чтобы поддержать приподнятое настроение.
Она даже не накрасила губы помадой, и это позволило ему увидеть ее новое лицо, которое оказалось куда мягче и в котором таилась какая-то робость, боязливость. Перемена вышла настолько поразительной, что с этой новой Кей сигарета уже как-то не вязалась.
— Ты разочарована?
— Тем, что ты актер? Почему это должно меня разочаровать?
Однако она стала немножко грустней. А самое главное, они оба поняли это, потому что сейчас им уже не нужно было слов.
Если он актер и в таком возрасте живет в этой комнате в Гринвич Вилледж, значит…
— Все куда сложней, чем ты думаешь, — вздохнул он.
— Милый, я ничего такого не думала.
— В Париже я был очень даже известный, могу даже утверждать, знаменит.
— Должна тебе признаться: ты мне назвал свою фамилию, но я ее не запомнила. Ты произнес ее всего раз, в первый вечер, помнишь? Я пребывала в рассеянности и не решилась попросить, чтобы ты повторил ее.
— Франсуа Комб. Я играл в театрах «Мадлен», «Мишодьер», «Жимназ». Объездил с гастролями всю Европу, Южную Америку. Был также и кинозвездой, снялся в нескольких фильмах. Еще восемь месяцев назад мне предлагали великолепный контракт.
Она старалась не выказывать сочувствия, что могло бы быть ему неприятно.
— Нет, нет, это вовсе не то, что ты думаешь, — поспешил он уверить ее. — Стоит мне захотеть, и я могу возвратиться туда и вновь обрести былое положение.
Она подлила ему в чашку кофе, причем так естественно, что он с изумлением взглянул на нее; в близости, неосознанно проявлявшейся в каждом их движении, было что-то от чуда.
— Все это крайне просто и чудовищно глупо. Могу рассказать, если хочешь. В Париже об этом все знают, были даже статейки в газетенках. Жена у меня тоже актриса, великая актриса. Мари Клеруа.
— Я слышала ее фамилию.
Она тут же пожалела о сказанном, но было уже поздно. Тем самым она дала понять, что знает театральный псевдоним его жены, а вот его фамилия ей неизвестна.
— Она была не слишком моложе меня, — продолжал Комб. — Ей уже перевалило за сорок. Мы были женаты семнадцать лет. Моему сыну скоро исполнится шестнадцать.
Рассказывал он самым безразличным тоном. И с самым естественным видом поглядывал на две фотографии, что украшали стены. Потом встал и продолжал говорить, расхаживая по комнате:
— Прошлой зимой она вдруг объявила мне, что бросает меня и уходит к молодому актеру, который только-только закончил театральную школу и получил ангажемент в «Комеди Франсез». Ему был двадцать один год. Произошло это вечером в нашем доме в Сен-Клу. Этот дом построил я, потому что мне всегда нравилось жить в отдельном доме. Знаешь, у меня достаточно буржуазные вкусы…