Мала заглянула через плечо кузины и увидела туманную картину. Это была пасторальная картина счастливой семьи. И дети. Их было двое. Трудно было увидеть мельчайшие детали, ведь изображение в глазах мабирийки было довольно туманное, но это очень ясно и чётко видела Мараса.
По щеке фурии неожиданно скатилась одинокая слеза, но в следующую секунду она закрыла глаза и резким движением захлопнула дверь.
— И что это с тобой было? — Мала с недоумением смотрела на кузину, которая всё ещё не открыла глаз.
— Это испытание. А эмоция — скорбь, — тихо ответила фурия.
— Ты испытываешь скорбь при виде детей? — не поняла кузина. Она обернулась, ожидая увидеть соратников за спиной, но внимание каждого из них было поглощено чем-то другим. Каждый уже стоял напротив одной из открытых дверей, невесть как появившихся в этом туманном коридоре. И каждый видел что-то своё.
— Им нужно помочь, — решилась Мараса. — Мала, лучше всего справится тот, кто знает человека дольше всех. Постарайся найти нужные слова.
— Я поняла, — воительница кивнула и направилась к Нирну, пока Мараса пошла к Монсэльму.
Чего точно не ожидала увидеть Мала, так это туманной картины юного жреца. Да, изображение былых дней было смутным, но она узнала в нём Нирна. Догадалась и об остальном.
— Ты видишь своё детство, Нирн? — спросила она.
— Если его можно так назвать, — тихо ответил он, не отрываясь от созерцания.
Мала всмотрелась в картины былых дней. Да, детство Нирна едва ли можно было назвать весёлым. Родители юноши загорелись идеей сделать из мальчика гения. Нирн практически не знал радости подвижных игр или общения со сверстниками. Только редкие проблески свободы были в его детстве. И связаны они были с Ринэей. Наследная принцесса Эрдонии, сама того не подозревая, была отдушиной в жизни будущего жреца, той, кто вовлекала его в свои игры. И связываться с ней почтительные по отношению к королевской семье Марко не хотели. Но в остальное время мальчика ждала даже не учёба, муштра.
— Слушай меня, парниша, — Мала положила руку на плечо Нирна, заставив его вздрогнуть от неожиданности. — Прошлого не вернёшь, но подумай вот о чём: оно повлияло на тебя настолько, чтобы мы, твои друзья и соратники, видим сейчас перед собой славного человека. И это ты.
Мараса тем временем смогла вырвать из-под власти скорби Монсэльма и направиться к Симеону. Бывший капитан только потряхивал головой, словно пытаясь вытряхнуть недавние воспоминания. Мала же направилась к Винченцо. Картина, открывшаяся ей, была безрадостной. Плут видел Флонцию. Вернее, самую тёмную её сторону жизни в трущобах: нищету, смерти, преступность.