И точно. Как приговорила. Подходя к телятнику, Фрося еще издали услышала громкий испуганный рев. Сердце у нее так и подпрыгнуло: что случилось? Не помня себя, вбежала она в телятник: бычки, подняв хвосты, метались по загону и ревели как оглашенные, бодали друг дружку. А в воздухе носился едва уловимый запах гари. «Неужто пожар? И где горит?» Фрося кинулась в кормоцех. Скотник Гаврила мирно спал, лохматая же шапка его, с которой он не разлучался ни зимой, ни летом, лежала на бачке и тлела. Тоненькой струйкой выбивался из-под нее дымок, растекался под потолком.
— Гаврила, шапку проспал! — крикнула Фрося и кинула ее в бидон с водой. Вода сразу зашипела, и из бидона повалил густой белый пар.
— Что? Где? Откуда? — ошалело лупал заспанными глазами Гаврила и единственной своей рукой шарил вокруг, искал шапку. Не найдя, он поднес сжатый кулак к носу и чихнул в него три раза.
— Ты что это, мать твою?.. — узнав наконец Фросю, по привычке ругнулся он, но та и слова не дала ему сказать, налетела коршуном:
— Ах ты, вражья твоя душа! Пожар чуть не устроил! Ты что — не знаешь, что телята даже запаха гари боятся?..
— Где моя шапка? — не слушая ее, взывал Гаврила.
— Да вот же она. Чуть совсем не сгорела.
Гаврила выкрутил шапку, мокрую нахлобучил ее на голову.
— А я такой хороший сон видел, — сказал он и сладко потянулся. — Будто меня в космос запустили.
— Вот я скажу председателю! Он тебя запустит… Подальше космоса. Иди выгоняй телят, проветривай помещение!
Выпущенные на волю телята взбрыкивали, резвились. Но две телочки так и остались лежать у прохода, придавленные остальными телятами. Вдвоем с Гаврилой они перенесли телочек в отгороженный закуток, положили на мягкую солому, и Фрося принялась звонить ветврачу.
Телефон, как назло, не работал.
— Видишь, что твоя дурацкая шапка наделала! — ругала она Гаврилу. — На кой она тебе, весна ж на дворе…
— Весна не весна, а голову всегда надо держать в тепле, — резонно заявил Гаврила, — потому как голова есть самый важный орган.
— Это у тебя-то самый важный? У тебя самый важный — горло!
Но Гаврила даже не обиделся на такое ее замечание.
— Молчи, баба, не суетись, — ответил он спокойно я поднял вверх свой прокуренный до черноты палец. — Кажись, начальство едет.
На «газике» подкатило сразу двое — председатель колхоза Иван Петрович и зоотехник Вилен Иванович.
— Что тут у вас случилось? — строго спросил зоотехник.
— Да ничего особенного, все в порядке, — Фрося отозвала его в сторонку, подальше от председателя.
Председатель был молодой, только что избранный из рекомендованных районом, и Фрося не хотела жаловаться ему на Гаврилу. К тому же она помнила, как новый руководитель еще на первом собрании заявил: