— В магазин устроилась.
— А институт как же? — спросил отец.
— В наши дни лови там, где ловится. В институте пять лет на сухом пайке, да и после института еще неизвестно сколько получать буду, а я уже сейчас сотнягу имею.
— Так что ты — с жуликами связалась?
— Ой, батя! Окстись! Магазин как магазин. Только там все товары на доллары, понимаешь? Валюта.
Отец усмехнулся:
— Ох, и ловка врать-то. Где только и научилась?
Галина нахмурилась.
— Ей-боженьки, правда, Ну, конечное дело, наш магазин не для всяких там…
— А для кого же? — спросил отец, все еще усмехаясь, не веря.
— А для иностранцев! Да что ты меня все выпытываешь? — рассердилась Галина. — Мое дело двенадцатое!
Отец потоптался перед Галиной, ушел во двор, а во дворе все ходил, сам с собой разговаривал.
Потом он вернулся в хату, достал из шкафа рубашку с галстуком, вернул Галине.
— Возьми-ка, — сказал он, — совесть-то у меня покамест что русская.
Галина так и хлопнулась на диван.
— Ты у нас, папахен, в прошлом веке живешь. Взгляды у тебя какие-то допотопные.
— Все равно, — сказал отец и крикнул в окно: — Леха!
Леха всунул в дверь стриженую, круглую, как тыква, голову.
— Отдай и ты свой гостинец, сынок.
Леха моргнул и заплакал.
— Ты чего? — спросил отец.
— А я его съел, — сказал Леха.
— Эх, папка, папка, — вздохнула Галина, — сам чудик и детей чудиками воспитываешь. А ведь им в нашем веке жить, не в твоем. Ты думаешь, им легче с твоими-то взглядами жить будет?
Она стала растапливать печку, а Леха вышел с отцом во двор.
— Пап, ты куда?
— Стригунка надо напоить.
— И я с тобой.
— Неси уздечку.
Леха принес и только хотел взобраться на Стригунка, как увидел Витальку. Сидит на завалинке и прутик ломает, а тот не ломается — гнется лишь. Леха подошел к нему и сел рядом. Так они немного посидели, и Виталька спросил:
— Значит, погода, говоришь, нелетная?
Виталька росточком был маленький, но сильный — страсть, и прутик все же сломал. Отбросил подальше в картоху.
— Вот в том-то и дело, браток.
А Леха спросил:
— Виталь, зачем тебе летная погода? Что, у тебя самолет есть?
— На крыльях бы полетел.
Но Леха не поверил, усомнился:
— А где бы ты крылья взял?
Витальке и говорить нечего. Правда, может, он потому замолчал, что Галину увидел. Галина мыла полы и выскочила на крыльцо в рубашке и в юбке. Виталька покраснел, а ей хоть бы что, выплеснула из ведра грязную воду прямо ему под ноги и спросила:
— Ну, что глядишь? Не видал, что ли?
Так они стояли друг перед другом, как последние дураки, и молчали — Лехи небось стеснялися. Лехе что, он лишь усмехнулся криво, взял веревку и пошел Красулю перевязывать. Красуля была стельная, вымя чуть не по земле волочила, и в стадо ее не гоняли, а пасли возле речки — навязывали. Объест Красуля траву вокруг себя, потом Леха придет и перевяжет на другое место. Красуля терпеливо ждет, пока он с веревкой возится, затем — раз, и лизнет его по голове. Язык шершавый, даже щекотно сделается.