— Лех, а Лех, подсоби-ка.
Дед Егорыч достал из колодца воду и никак не мог ведро на крюк нацепить — пальцы не слушались. Леха помог, ему и спросил:
— Жениться, дед, когда думаешь?
Дед Егорыч закашлялся:
— Так ведь не идет, бесовка. Стар, говорит. А вот, Лех, на твой взгляд, можно мне годков пятьдесят дать?
Леха поглядел на деда, какой он маленький, ссохшийся, и охотно дал ему пятьдесят годков.
— Ну вот, — обрадовался Егорыч, — а она брезгует. Да за такого молодца, как я, кто хошь пойдет!
Когда дед Егорыч ушел, Леха решил наведаться на ферму. Кроме матери и Алисы, на ферме работало еще три доярки: Лида, Аннушка и тетя Ксеня. Они уже заканчивали дойку.
— А я вчерась из магазина иду, — рассказывала между дел тетя Ксеня, — вдруг из-за куста вжик — Саня Маленький.
— Ой, девка, с Саней ухо держи востро, а то еще принесешь, как «моя молодуха», парочку.
— Тьфу на тебя. Мало мне своих-то?
— Мало не мало, а узелком не завяжешь.
— Да нет, он по делам. Уговаривал Верки Старковой группу взять.
— А ты?
— Сказала: ты свою молодуху поставь!
— Молодец. А он?
— А он мотоциклу свою завел и скорей наутек.
Коровы мычали, не хотели из теплых хлевов уходить, но доярки торопились:
— Пошли, пошли, ишь, разнежились.
Вслед за коровами ушли и доярки, Леха остался в хлеву один и теперь мог делать все, что хотел. Захочет — в футбол погоняет, захочет — на луну полетит. Хлев — как аэродром, а кормобак — как ракета.
— Внимание! Приготовиться! Старт!
Однажды Леха чуть и в самом деле не улетел. Начиналась гроза, а он в силосной башне сидел. Молния как ударит в башню — искры кругом, а Леху так и вышвырнуло наружу, как щепку какую. Он не успел и опомниться — уже на земле лежит, приземлился, стало быть. После этого Леху в силосную башню и силком не затолкнешь, а на крыше зато аисты поселились, гнездо свили и живут.
Леха вышел аистов поглядеть, но их не было — улетели корм добывать, и тут он вспомнил про синий камень: «Может, сегодня достану? Тогда Галине отдам, чтоб матери в больницу свезла — все ж ей веселей будет с синим камнем-то».
На воде играло солнце и брызгало ярко в глаза, и, наверно, поэтому он не увидел сразу машин, что стояли по ту сторону Дымки. А увидел уже, когда вынырнул, и даже про синий камень забыл. Что за машины? Откуда столько? И что страннее всего, не машины, а будто хаты на колесах, с окошками, с занавесочками. В тени первой хаты лежал шофер, — Леха сразу определил, потому что руки в мазуте. Он, очевидно, спал — муха по носу ползла, — но только Леха подошел, открыл один глаз, а муха все равно ползла.