— Ма-ма-а!
Когда съемка закончилась и режиссер плакал от радости и целовал Леху, он внезапно подумал: а отчего это он не зажмурился? И тогда бы не он, а сам режиссер с лысой головой и черной бородой, с черными волосатыми руками ползал бы по земле и кричал: мама! Вот дурак так дурак — забыл зажмуриться.
Он не понимал, за что его поздравляли и целовали и угощали конфетами, он думал только об одном — забыл, забыл, забыл… Шофер Яша, проводив Леху домой, пригласил:
— Приходи завтра, кореш.
— Что я — дурак? — сказал Леха.
Яша уже перекинул через перилку ногу, чтоб не сойти, а спрыгнуть с крыльца, да так и замер на месте — нога повисла в воздухе.
— Кто это? — подмигнул он Лехе.
Леха проследил его взгляд и пояснил:
— Корова. Красулей зовут.
— Вот недоросль. — Яша поправил на голове берет. — Кто под коровой, спрашиваю?
— А, это сестра. Галина, — махнул рукой Леха, но предупредил: — У нее жених есть. Виталька.
— Боксер? — спросил Яша.
— Не, тракторист.
— Тогда лады. Составь знакомство.
Галина уже подоила Красулю и несла молоко в хату. Платье у нее с одной стороны было подоткнуто, и виднелась круглая, заляпанная навозом коленка. Яша не стал ждать рекомендаций и представился сам.
— Разрешите помочь? — спросил он и, подхватив ведро, чуть не выплеснул молоко.
— Приветик, — сказала Галина, — всю жизнь только о тебе и мечтала.
Они сразу нашли общий язык. А Леха пошел спать. На сегодня ему и так хватило волнений.
* * *
В субботу начинался в Стариках престольный праздник. Собственно, праздника было два — троица и духов день, но праздновали его за один, а гуляли три дня.
Отец еще загодя сходил в лес и принес охапку веток, разукрасил ими двери и окна, а Леху разбудил раненько-раненько: на речку за явором.
— Пусть будет так, как матерь любила.
Лехе, известное дело, неохота с утра в холодную воду лезть.
— Свистушек себе нарвешь, — напомнил отец.
Делать нечего — Леха выпил кружку молока и поплелся на речку.
По утренней росе зябко босым ногам, да и цыпки посаднивают, но зато такая тишина кругом, что даже в ушах ломит. Лягушки и те замолчали — всю ночь тарахтели, как тракторы, а к утру, видать, и их сон сморил.
«А я уже встал, — думал Леха, — потому что над всеми вами я командир».
Впереди у болотца послышался плеск воды. Оказывается, кто-то первей его встал и рвет уже явор. В тумане не разобрать, кто это, и тогда Леха, приставив к плечу палку, крикнул:
— Руки вверх!
От испугу Танька сразу шлепнулась в воду, минуту погодя за ней шлепнулась Манька. Леха ведь как их различал — по волосам. У Таньки они были светлее.