. По результату этого расспроса сенаторы решили «не входить лицом своим в какое-либо рассмотрение жалоб и доносов его, в сих ответах заключающихся». Из ответов создается впечатление, что миссия доносительства Иванова состояла в том, чтобы способствовать возбуждению ревизии, которая неизбежно должна была выявить те или иные нарушения. Ответы его были уклончивыми и не содержали ничего нового, а личность ябедника была настолько компрометирующей, что сенаторы решили держаться от него подальше.
Кушников и Санти понимали, что вторгаются в ведомственные иерархические отношения. Соотнося свои полномочия, они постоянно поддерживали деловую переписку с министром внутренних дел В. П. Кочубеем, извещая его о ходе осмотра. Так, в декабре 1819 г. они сделали повторный запрос относительно доноса по ясачному ведомству. Их интересовало, почему по этому делу не было проведено следствие. Министр отвечал, что донос был анонимным, без указания лица, даты и места отправления. Записка поступила в 1817 г. якобы «от черемис и чуваш» Козьмодемьянского, Чебоксарского, Цивильского, Ядринского уездов и состояла из двадцати пунктов[378]. Ревизия вскрыла многочисленные нарушения и злоупотребления земских исправников и судий, и устаревший донос был лишь каплей в море собранного сенаторами материала. Очевидно, для них было важно подчеркнуть свой статус беспристрастных представителей государственного аппарата, поэтому они поддерживали бюрократическую переписку, не имеющую особого значения для успеха проводимого расследования.
Приступив к личному осмотру губернских присутственных мест, ревизоры поспешили ознакомить императора со своими первоначальными выводами: «…убеждаемся удостоверить Вас, что ревизия по Казанской губернии подтверждает первое наше заключение, насчет губернского правления, яко главного виновника всех в губернии беспорядков. Мы не отделяем от оного лица самого губернатора…»[379]
Далее, в соответствии с пунктом 22 сенаторской инструкции, было принято решение об «организации особого расследования» по уездам губернии. Список следователей для производства дознания «из почетных дворян той губернии, хотя и службу не отправляющих, но общею доверенностию пользующихся» было поручено составить инициатору ревизии губернскому предводителю дворянства Г. Н. Киселеву. Таким образом, для заинтересованных участников расследования, фактически ими инспирированного, ревизия предоставляла возможность расквитаться со своими оппонентами. По мнению профессора Н. П. Загоскина, «такой способ ревизии имел, конечно, свою выгодную сторону в том, что к делу привлечены были лица, хорошо знакомые с местными условиями и отношениями, но этот порядок вещей представлял и неудобную сторону: следователями являлись представители той самой корпорации, донесению которой обязана инициативою ревизия над управлением графа Толстого, а при этом условии вряд ли существовала гарантия полной беспристрастности действий этих следователей-дворян»