Ход ревизии с ее результатами значительно укрепил сложившуюся дворянскую фронду против представителей коронной власти. Новому губернатору предстоял выбор: стать марионеткой в руках дворянской группировки или начать борьбу за контроль над вверенной ему губернией. Нилов пошел на активное противоборство. В адресованном министру внутренних дел В. П. Кочубею частном письме он делился своими впечатлениями: «Казанская губерния была мне со всем неизвестна. Вникая в дела до обязанности моей по оной относящиеся, должен я был, вместе с тем, входить в ближайшую известность и людей, оную составляющих. Здесь, как думаю и везде, люди весьма друг от друга различаются… Некоторые, весьма малозначительное число составляющих людей, которые под видом так сказать, благонамеренности и благочестия, увеличивают раздоры, поддерживают и покровительствуют клевете, чрез то оглашая всю вообще губернию, утопающую яко бы в беспорядках и совершенном расстройстве, основывают мнимое свое к оной доброжелательство»[408]. К их числу губернатор относил предводителя дворянства Киселева, заседателя палаты уголовного суда Апехтина и князя Тенишева. «Сей имеет в руках своих участь весьма значащего числа подсудимых дворян, родство и другие отношения коих к разным в губернии лицам делают влияние на всех почти дворян»[409], — так охарактеризовал Нилов последнего уже в официальном рапорте на имя министра. Стало очевидным, что новый губернатор вступил в открытую конфронтацию с членами Временной комиссии.
Дмитрий Васильевич Тенишев в этот период действительно находился в зените своего могущества. Спланированная ревизия принесла ему желаемые результаты: был смещен неугодный губернатор, полностью смещено местное правительство, изменен руководящий состав чиновников всей губернской администрации, в его руках оказались судьбы отданных под суд, покровительство ревизоров позволило ему диктовать свои условия Санкт-Петербургу. Желаемое было достигнуто, и он не торопился утруждать себя работой в комиссии. Но время шло, находящиеся под следствием дворяне в течение 1820–1821 гг. стали жаловаться на бездействие комиссии министру юстиции Д. И. Лобанову-Ростовскому[410]. В ответах сообщалось, что дела из комиссии сначала должны поступить на ревизию в Сенат, и только после этого можно будет приступить к рассмотрению жалоб. Однако ни одного дела от комиссии в Сенат так и не поступило.
Содержание жалоб предоставляет возможность реконструировать реакцию пострадавшей стороны на ход ревизии. В просьбах к министру юстиции обнаруживается интересная тенденция: они исходили от лиц, чье назначение на должность происходило не по дворянским выборам, а по назначениям губернского правления, то есть это были чиновники от «короны», «люди губернатора». Именно они испытали на себе тяжесть «пристрастного» отношения со стороны командированных следователей, а затем и членов Временной комиссии. Их обращения к министру юстиции были наполнены сведениями о допущенных ревизорами нарушениях, о недозволенных методах сбора показаний против местного начальства, приводились примеры сведения личных счетов, подтасовки ложных фактов в злоупотреблениях, отступления от процессуального порядка ведения следственных дел. Но главное, в апелляциях указывалось, что от этого состава Временной комиссии нельзя ожидать справедливого расследования.