Казанское губернаторство первой половины XIX века. Бремя власти (Бикташева) - страница 157
М. К. Нарышкин
Частный пример этого увольнения хорошо вписывается в общий фон сменяемости российских губернаторов в период «великих реформ». Пик их отрешений приходится на 1861 г. По данным М. М. Шумилова, в этот год было уволено 17 и назначено 19 губернаторов, в 1862 г. подобная участь постигла 14, а в 1863 г. 11 начальников губернии. Из состоявших на службе 53 губернаторов в течение 1861–1863 гг. были уволены 42, или 79 % от общего числа[591]. Относительно причин увольнений в исследовательской литературе нет единства мнений: одни увязывают это с проявлениями революционной ситуации, другие — с начавшейся реакцией в правительственных кругах[592]. Статистика губернаторских увольнений позволяет выявить кадровые издержки отмены крепостного права, а наметившаяся тенденция замены прежних начальников губерний свитскими генералами (уже в 1861 г. они составляли 50 % от общего числа губернаторов) позволяет судить о направленности кадровой политики правительства Александра II.
На общем фоне текучести губернаторских кадров пятилетнее правление казанского военного губернатора в 1858–1863 гг., скорее, исключение, чем норма. П. Ф. Козлянинову удалось пройти рубеж отмены крепостного права в одной из самых «неспокойных» помещичьих губерний России. По утверждению калужского губернатора В. А. Арцимовича, «неподатливые губернаторы, в которых гнездился милютинский дух, теряли свои места один за другим»[593]. И хотя казанский губернатор не относился к числу ярких носителей этого «духа», в конечном счете все же поплатился именно за это. Менялся курс реформ, поэтому его прежние заслуги перестали соответствовать духу времени.
Проведенный анализ документов III Отделения СЕИВК позволяет сделать вывод, что тотальная централизация, происходившая при Николае I, сузила круг участников диалога власти с обществом. Перевод административного надзора в III Отделение свел участие Сената и Комитета министров к формальностям делопроизводства. В коммуникативном пространстве власти жандармские штаб-офицеры получили равный голос наряду с ее первыми лицами. С их помощью возникающие административные конфликты стали разрешаться путем кадровых переводов и перемещений.
Все вышеизложенное позволяет заключить, что процесс реализации власти в губерниях был сложным и неоднозначним, что дихотомия «центр — регион» в изучаемый период выглядела, как явное упрощение. Сила и легитимность губернаторской власти в рассматриваемый период часто оспаривалась влиянием местного «общества» — корпоративными органами дворянства. Эта фронда не только способствовала смещению неугодных «хозяев губернии», но и опосредованно оказывала влияние на решения центральной власти о формах и способах управления губернией. Ее активность, наступательность и требовательность адресовались местным коронным властям, а также центральной власти. Проведенный анализ административной жизни в Казанской губернии позволяет сделать вывод, что горизонтальные коммуникативные связи и властные противостояния для управления помещичьими губерниями оказываются не менее значимыми, а подчас и намного более значимыми, чем связи вертикальные — с высшей властью.