– А почему тогда господин Фируз ничего не предпринимает?
– А что он может сделать? Корин де Мозер – мастер клинка, он родился с кинжалом в зубах. А господин Фируз – человек учёный, его оружие – перо. Если он вызовет любовника жены на поединок, то умрёт. И дело здесь не в де Мозере. Если бы не этот наглец-управляющий, нашлись бы другие обидчики, включая и явных дураков, с ухмылкой называющих его обращённым. Господин Фируз достойный человек и умён, не лезет попусту на рожон, как делают глупцы. Ты же, нападая на кого-то от его имени, не только создаёшь повод для кровной вражды, но и привлекаешь внимание к интрижке между Линией и Корином, вынуждая обманутого супруга предпринимать какие-то вовсе не желательные для него действия.
Я был до глубины души потрясён и буквально уничтожен своей глупостью. Рикус заметил это и вздохнул:
– Но не горюй, не всё так плохо, как я расписал. Ты же не сказал этому прощелыге, почему на него напал, к тому же в столице ты новичок. Я узнал в одном из его приятелей брата дамы, с которой недавно познакомился. Завтра скажу ей, что ты набросился на этого щёголя, приняв его за человека, распевавшего любовные серенады под окном у твоей невесты. Не называя имён, я распущу слух, что ты ошибся и сожалеешь об этом досадном инциденте.
Мы дошли до дома и остановились в прохладе внутреннего двора. Рикус почесал затылок и сказал мне:
– Но когда ты смотрел на де Мозера, в твоём лице было нечто большее, чем возмущение из-за интрижки Линии. Так можно смотреть на человека, надругавшегося над твоей матерью…
И я рассказал своему единственному другу всё!
После того как я закончил, Рикус позвал слугу, велел принести нам вина.
– Давай на миг предположим, что твой отец родовит и богат, но бастард даже с чистой кровью не может наследовать своему отцу, если тот официально не признает его и не объявит своим наследником. Но если бы родной отец тебя признал, ты не воспитывался бы каким-то лекарем на окраине Ролона…
– Я рассуждал приблизительно так же. У меня нет никаких прав по закону, и меня почти не считали за человека. Так что причина, по которой де Мозер хочет моей смерти, остаётся по-прежнему для меня великой тайной…
Наступил новый день. Мне пришлось снять имперскую одежду и облачиться в лохмотья. Рикус нашёл алхимическую жидкость, смывшую с моих волос краску, и я снова стал эльфийским полукровкой.
– Не переживай, бастард, мы обязательно выясним, зачем де Мозеру тебя убивать.
– Интересно, каким образом? – пробурчал я.
В ответ Рикус уставился на меня так, будто я спросил, какого цвета нижние юбки его матери.