Я поспешил за отцом к поджидавшей нас карете.
И тут из неё со злобной усмешкой вдруг выглянул Лафет.
– Приметил я тут, возле тюрьмы, знакомую карету и сразу сообразил, что ты решил нанести этому животному визит, – обратился он к отцу. – Но, признаться, такого – чтобы ты устроил Амадеусу побег! – я не ожидал. – Сказав это, он громко завопил: – Стража!
Отец схватил Лафета и вытащил из кареты, но братишка, вываливаясь наружу, успел выхватить кинжал и вонзил его отцу в живот. Тот пошатнулся, выпустил негодяя и попятился. Лафет, которого только что вытащили из экипажа, сам нетвёрдо стоял на ногах, а удар моего кулака отшвырнул его назад, к стенке кареты. Не теряя времени, я вмазал ему в лицо локтем, и он сполз на землю.
Мой отец стоял на коленях, схватившись за живот. Между пальцами проступала кровь.
– Беги! – крикнул он.
Стража уже обратила на нас внимание, и медлить было нельзя, а потому я вскочил на место кучера, натянул вожжи и, хлестнув лошадей, закричал:
– А ну, пошли!
Пара перепуганных лошадей сорвалась с места, и экипаж загрохотал по булыжному мощению двора. Спустя какое-то время меня нагнал Рикус. Перескочив на лошадь, я последовал за другом. Мы укрылись в одном из домов на окраине Ролона. Повторять допущенную однажды ошибку мы не рискнули. Решили уйти из города, когда всё утрясётся.
Увы, дурным потоком хлынули вести. Отец скончался от раны, и его смерть приписали мне. Это и опечалило меня и разгневало. Вот уже второй раз кинжал убийцы лишал меня отца, и меня снова несправедливо обвиняли в кровопролитии. Ещё на меня охотились по всему Калиону. Новости о том, как продвигалась охота за бастардом, поступали ежедневно, и недостатка в них не было. Его следы находились повсюду, и вели они на все четыре стороны света. И повсюду бастард творил свои обычные злодеяния: грабил купцов и бесчестил женщин. Все эти новости изрядно меня веселили. Эх, если бы мне и впрямь довелось присвоить себе хоть половину этих сокровищ, не говоря уж о великом множестве женщин, близость с которыми мне приписывали…
Однако новость, связанная с Элоизой, воодушевляла меня куда меньше. Было объявлено о её помолвке с Лафетом. Я захандрил, что не осталось незамеченным моим другом.
– Послушай, бастард…
– Как выяснилось, я вовсе даже не бастард.
– Для меня ты всегда им останешься. Впрочем, прошу прощения, сеньор маркиз. – Рикус встал и отвесил шутовской поклон. – Я совсем забыл, что имею несравненную честь беседовать с отпрыском одного из знатнейших родов империи.
– Так и быть, на сей раз прощаю. Выкладывай свой план.