– Спасая Элоизу от разбойников, ты маленько поторопился и в результате оказался ославлен в качестве лжеца и вора, каковым, впрочем, и являешься. Теперь мы с тобой объявлены вне закона, нас преследуют как преступников, и мы, увы, не располагаем больше свободой, необходимой, чтобы перехитрить мошенников и разорить их. Завершить хотя бы твою месть.
– Неужели твой план сводится к тому, чтобы заболтать меня до смерти?
– Ещё раз прошу прощения, сеньор маркиз. И как это я забыл, что вы, носители шпор, весьма нетерпеливы.
Слушая, как Рикус упоминает титул, который мне надлежало унаследовать по смерти отца, я вспомнил замечание Альведы насчёт того, что и сам он, хоть и объявлен вне закона, по происхождению является благородным сеньором. Я никогда даже не намекал своему другу, что мне известен его секрет.
План Рикуса был простым и одновременно сложным. Деньги, чтобы выкупить всё зерно Калиона, у нас были, а лишить негодяев поддержки короля – тоже хорошая идея. Сказано – сделано: когда мы скупили все свободные запасы провианта, то организовали поджог складов Трибо де Пулена, а организацию народного недовольства отложили на пару дней.
Всё случилось в день свадьбы Элоизы.
Выскользнув на улицу, на первый взгляд одетые как нищие, с оружием, укрытым под рваными плащами, мы направились к рыночной площади, где обычно велась торговля зерном. Там мы застали суматоху и толчею. Огромная толпа собралась перед лотками, ведя отчаянный торг за партии кукурузного и просяного зерна. Цены росли прямо на глазах.
– Богатеи всё скупят, а нам ничего не останется. Мои дети голодают! – закричал Рикус.
– Моей семье нечего есть! – подхватил я. – Чем же я их накормлю?
– Дайте хлеба моим малюткам! – завопила какая-то карга. С виду она была так стара, что «малюток» впору было рожать её внучкам, но её крик тут же подхватили другие женщины.
Народ шумел, и людей на площади становилось все больше. Они, и без того уже заведённые, распаляли друг друга, разжигая ярость злобными возгласами.
С десяток стражников из дворца короля стояли на краю площади в стороне от толпы, растерянно переминаясь с ноги на ногу. Им было не по себе, ведь недовольные превосходили их числом раз этак в пятьдесят. Сидевший верхом офицер приказал своим людям следовать за ним и, раздвигая конём толпу, направился прямиком к нам с Рикусом.
Рикус выковырял из мостовой булыжник и запустил в офицера. Камень угодил ему по шлему. Громыхнул мушкет, и карга, вопившая насчёт своих несчастных малюток, упала на мостовую.
– Убийство! – взревел Рикус. – Убийство!