Помню, одна женщина сказала мне: «Хуже быть уже не могло, так что мне было не трудно вдыхать и говорить: „Поскольку боль уже здесь, пусть я приму её полностью и пожелаю, чтобы она больше никого не коснулась“. И мне было нетрудно посылать вовне освобождение. Не то чтобы тошнота от этого прошла. Не то чтобы я вдруг смогла есть и пить. Но практика придаёт смысл страданию. Она придаёт силы. Сопротивление боли и чувство полной беспомощности и безнадёжности исчезают».
Нет способа превратить ужасную ситуацию в прекрасную. Но мы можем использовать боль, чтобы увидеть своё сходство с другими людьми. Шантидева говорил: если все живые существа страдают от сильных, противоречивых чувств, вынуждены сталкиваться с тем, чего не желают, и не могут удержать то, чего сильно хотят, подвержены физическим недомоганиям, то почему я так озабочен лишь собой? Если мы все находимся в одинаковом положении, почему я настолько озабочен собой? Таково отношение лодочника: то, что обычно тянет нас вниз и заставляет замкнуться в себе, становится шагом на пути к пробуждению сочувствия и к встрече с обширным, незамутнённым умом воина.
Третий подход — подход пастуха, чьё стадо всегда идёт впереди. Таков дедушка, спасающий лягушек, таков пилот тонущего самолёта. Это — пожарный, входящий в горящее здание, или отец, рискующий жизнью ради спасения своего ребёнка. Пастух пропускает других вперёд не раздумывая.
Как правило, люди полагают, что обязательство воина всегда подразумевает пропускать других вперёд. И если мы «не дотягиваем» до этого высокого идеала, то начинаем винить себя. Но ни один из этих подходов не хуже других. Можно сказать, что мы развиваемся в направлении подхода пастуха, но это естественная эволюция. Другие два подхода не менее ценны. Важность этого учения в том, чтобы подчеркнуть: все три подхода к принятию обета воина прекрасны, достойны восхищения и искренних аплодисментов.
Кстати, большинство из нас используют в практике все три подхода. Наверняка в вашей жизни есть много примеров того, как вы работали над собой, надеясь стать более осознанными и полезными другим людям. Иногда ваше горе объединяло вас с горем других, несчастье или физическая боль позволяли понять, что испытывает другой человек. Также бывает, что вы без раздумий пропускаете других вперёд.
Равнодушие и узость мышления — не те привычки, которые мы хотим культивировать. Они не направляют нас к пробуждению, а напротив, загоняют в тупик. Мы даём обязательство воина — обязательство заботиться друг о друге — и делаем всё возможное, чтобы никогда ни от кого не отрекаться. Когда мы спотыкаемся, то восстанавливаем свой обет и идём дальше, зная, что даже пробуждённые мастера прошлого понимали, что такое срыв и ошибка. Иначе откуда им было знать, что испытывают другие существа? Иначе как бы они смогли развить терпение, любящую доброту, сочувствие и способность прощать?