Вот ещё один пример: курение. Одни считают курение ужасным явлением, мировым злом. Другие любят курить и чувствуют себя оскорблёнными навязываемыми им ограничениями. Как бы то ни было, курение остаётся курением. Возможно, вы это читаете и сомневаетесь, что можете принять эту точку зрения — все знают, что курение разрушает здоровье, к тому же, существует 570-страничное исследование, посвящённое раку лёгких у курильщиков и последствиям пассивного курения. Но обратите внимание, как неистово вы отвергаете идею о том, что курение — это просто курение, или как неистово поддерживаете её. Само по себе курение может быть ни плохим, ни хорошим, но оно определённо вызывает много шенпа.
Все войны, вся ненависть, всё невежество в мире происходит от одержимости своим мнением, своими взглядами и суждениями. А по сути все эти мнения — всего лишь наша попытка избежать изначального беспокойства, свойственного человеку, беспокойства из-за того, что мы не можем обрести твёрдую почву под ногами, и потому держимся за свои жёсткие представления: «Это так, и не иначе!» — и презираем противоположные мнения. Но представьте, каким стал бы мир, если бы мы смогли посмотреть на наши «нравится» и «не нравится» просто как на «нравится» и «не нравится» и увидеть: то, что мы считаем истиной в последней инстанции, — всего лишь наша личная точка зре-ния.
Третье обязательство не касается будущего. Его сущность в том, чтобы всецело открыться происходящему прямо сейчас. То есть учиться на непосредственном опыте, ценить непосредственный опыт, сливаться с непосредственным опытом, не раскрашивать наши чувственные переживания концепциями, внутренним диалогом и трактовками. Когда мы ощущаем беспокойство, нам свойственно формировать очень яркие, категоричные суждения и привязываться к ним, чтобы избавиться от чувства неуверенности и раздражения. Но есть другой способ работать с беспокойством — оставаться в состоянии присутствия и освежить наше обязательство, укрепить нашу приверженность здравому смыслу. Это обязательство подразумевает углублённую тренировку в том, чтобы наблюдать за собой с безграничным сочувствием. Мы наблюдаем за собой, когда скатываемся в фиксированные суждения и представления, в жёсткую идентификацию и цепляемся за эго или жаждем, чтобы всё было «по-нашему», — делаем всё для того, чтобы спрятаться от основополагающей зыбкости человеческого бытия. Приняв третье обязательство, посредством доброты и предельной честности мы лучше узнаём самих себя. Это углубляет нашу дружбу с собой.
Взяв обязательство принять этот мир, мы продолжаем ставить под вопрос нашу веру в жёсткую идентификацию. Учитель чань-буддизма Шэн-янь написал прямо перед смертью такой стих: «По сути, „я“ не существует. Значит, жизнь и смерть отменяются». Перед смертью становится ясно, что нет никакой жёсткой самоидентификации: тело, с которым мы себя отождествляем, придётся оставить. Но тогда возникает вопрос: если нет никакого «я», то кто чувствует удовольствие и боль? Дальше в поэме мастера Шэн-яня говорится: «В пустоте улыбаемся, плачем». Он не написал: «В пустоте, не соприкасаясь с жизнью».