В журнале допросов я выяснил, что чаще всего получают наказания младшие титулы и чины. Сэры, рыцари, боярские сыны и прочие шевалье. Баронессы — куда реже. Графы, вернее, графини — только пару раз. Выше никого не нашлось. Хотя одна из потомственных баронесс прямо-таки с завидной регулярностью попадала под хлыст.
Порча имущества, хамство на уроках, даже мелкое воровство. Но самое странное — что чем новее свежее инквизитора, тем скупее информация. Если вначале он подробно расписывал проступок и его наказание — то в конце просто ставил дату, имя, причину и подпись. Что совершенно не соответствовало остальным записям. Неужели Морозову надоело мучить одну и ту же девушку, и он начал скучать? Еще одной странностью стала регулярность — каждые два три дня. Будто по расписанию. И очередной инцидент должен был произойти именно сегодня.
Вовремя услышав шаги в коридоре, я успел уйти из кабинета и, скрывшись в тенях между светильниками, укрыл себя темной иллюзией. Мимо меня прошел раздраженный Морозов и покусывающая губу девушка лет восемнадцати, одетая в обычную серую школьную форму. На ее лице я сумел различить странное, даже смешанное чувство. Предвкушение?
— Мне надоело видеть тебя здесь, — достаточно громко сказал Морозов, голос сквозил усталостью и колкостью. — Ты совершаешь только мелкие правонарушения, исправляешь их, но в то же время совершенно не собираешься что-то менять в себе.
— Видно, такова моя природа, — кротко ответила девушка, никак не выглядящая хулиганкой. Как интересно, вроде на клептоманку она тоже не похожа, что-то другое? К чему такие сложности и стремление попасть в камеру?
Я невольно заглянул в помещение и увидел, как Морозов крепит девушку, снявшую школьный пиджак, на вытяжку. В отличие от меня, он привычным движением взял со стены короткую семихвостую плетку и без размаха ударил девушку по спине. И в первый раз, закусив губу, та улыбнулась, едва сдерживая стон. Но это совершенно точно не был стон боли.
На бедного Морозова было страшно смотреть, эк его перекосило. Сразу видно, не по нраву ему, когда пытаемый получает удовольствие, хоть и извращенное. Вскоре на спину девушки вновь опустилась плеть, разрывая белую рубашку, и ученица взвыла по-настоящему. Но преподаватель лишь продолжил истязание, нанеся еще три удара.
— Все, свободна. Пошла отсюда, — сняв с девушки браслеты и накинув ей на плечи пиджак, сказал холодно и раздраженно Морозов. Очень похоже, что раньше ему нравилось с ней играть, сейчас же не осталось и намека на теплоту. Надоела? Может быть, но вот девушка от своих пристрастий уже вряд ли избавится, а значит, это можно использовать.