Радуга «Прогресса». В Москве я пытался предлагать «Наместника» другим редакциям. Но пьеса так и не увидела света. Позже, на Франкфуртской книжной ярмарке, Рольф Хоххут, у которого я на всякий случай спросил, не возражает ли он против перевода «Наместника» на русский язык, пожал плечами и хмуро сказал: «Конечно, нет. СССР — единственная в Европе страна, после франкистской Испании, где эта моя пьеса ещё не опубликована и не поставлена». Другие его драмы успешно шли в советских театрах. Одно время интерес к пьесе проявлял журнал «Театр», зарубежным отделом которого руководил Михаил Швыдкой. Возражения цензуры оставались. Опять-таки годы спустя, в 97-м, когда Швыдкой занимал более высокий пост, я встретил его в Баден-Бадене, где президенту Ельцину вручали Премию германских СМИ. После брифинга поинтересовался, не пора ли разморозить «Наместника»? Он рассмеялся, обещал подумать. Я понял: на этом фронте не было перемен. Долго пролежал перевод в «Прогрессе», переименованном вскоре в «Радугу». Его собирались печатать, но раздумали. О причинах сомнений рассказал Ник Ник после беседы с директором издательства Ниной Сергеевной Литвинец. Появился второй перевод, сделанный руководителем ВААП. На самом деле эта организация никакой охраной авторских прав не занималась, возражая против подписания соответствующей международной конвенции. Её деятельность позволяла режиму не платить зарубежным авторам за их публикации в СССР. Исключения делались для «друзей» (коммунистов), на которых распространялось благоволение ЦК. А важнее было следить, чтобы советские авторы не публиковали недозволенное за границей. Говорили, что председатель ВААП занимал высокий пост в КГБ. Его перевод нашли графоманским, под разными предлогами отказывались его напечатать. На публикацию моего текста не решались, опасаясь навлечь на себя гнев литератора от охранки. Запрет на пьесу оказался настолько крепким, что продержался всю перестройку и явно переживёт российскую демократию. «Наместник» Хоххута остается неизвестен широкой публике в России. Хотя актуальность пьесы с годами возросла. Сохранило актуальность и придуманное Хоххутом название.
Путёвка шаманов. «За рубежом». СЖ. Ник Ник оказался прав: командировка в Республику Конго, которая приравнивалась к капстране, облегчала поиски работы. Кадровики в редакциях разговаривали со мной благожелательнее, чем со свежеиспечёнными выпускниками филфака и журфака. Но всё-таки я ещё долго обивал бы пороги редакций, если бы не судьба в лице сотрудника Министерства культуры Александра Петровича Артёмова, к которому попал мой перевод «Наместника». Он пригласил меня, чтобы задать важный вопрос: не хочу ли я передать текст в распоряжение министерства, чтобы получить хоть какие-нибудь деньги. Идея мне не понравилась, и я вежливо отказался, сославшись на то, что уже получил в «Новом мире» гонорар «за не пошедшее». «Я так и думал», — сказал он и стал расспрашивать, что собираюсь делать. Я ходил по редакциям уже четыре месяца и охотно поделился с ним своими наблюдениями и разочарованиями. Внимательно выслушав мой эмоциональный рассказ, он вынул авторучку, написал две записки и протянул их мне со словами: «Одну отнесёшь знакомому кадровику в ТАСС, а другую — Юре Гудкову в „За рубежом“. Сам понимаешь, это не директива, а рекомендация. Остальное от тебя зависит». В ТАСС мне предложили сдать экзамен по второму языку — французскому, который я сдал на «отлично», и велели ждать. А ответственный секретарь журнала Юра Гудков повёл меня к редактору Африканского отдела Владимиру Борисовичу Иорданскому: «Вот, наш юный друг набрался впечатлений в Браззавиле и горит желанием чем-нибудь нас удивить». Иорданский терпеливо меня выслушал, посмотрел принесённые картинки художников знаменитого браззавильского квартала Пото-Пото и предложил написать очерк об африканских колдунах. Через два дня он был готов, и мне тоже сказали: «Ждите!»