Другой, очевидно, более осведомлённый тассовец тоже как-то увлёк меня в те же места в поисках грибов, и, удалившись в чащу по малой нужде, мы не сразу заметили, что сделали своё дело в присутствии «глазастой» телекамеры, наблюдавшей за нашим безобразием с высокого дерева. Впрочем, бывший бункер к тому времени уже давно рассекретили, предварительно пригласив иностранных журналистов на интереснейшую экскурсию. Я увидел захватывающий киносюжет — симуляцию атомного нападения армий Варшавского договора на ФРГ. О чём рассказал в репортаже «Ядерная война под виноградными лозами». В Советском Союзе подобный объект не был бы столь же доступен для «бродячих» журналистов. Любопытно, что, когда стала решаться коммерческая судьба бывшего бункера, один из вариантов его использования предусматривал выращивание в нём… шампиньонов.
Необычный результат принесла другая «охота за грибами». Мы отдыхали с женой и детьми в Кёнигсфорсте, под Кёльном, нашли подходящую поляну, расстелили одеяло для детей, и я отправился изучить окрестности. Нет ли грибов? Грибов не было. Но, ковырнув палочкой подозрительную горку под берёзой, которую окружал густой кустарник, я подцепил не кусочек бересты, а уголок странного предмета. Это был немецкий паспорт. На фотографии — молодая женщина с ребёнком. Документ говорил о совершённом преступлении. Поэтому я поспешил в редакцию и передал находку шефу — Володе Милютенко: «Наверное, нужно уведомить немецкие власти…» Он сказал: «Поехали в посольство. Там разберутся». Время было неурочное, да ещё воскресенье. Мы быстро домчались до Бонна, но долго ждали, когда нами займутся. Наконец, нас пригласили в кабинет, и ответственный сотрудник подробно расспросил о времени и обстоятельствах находки. Некоторое время помолчав и строго сверля меня взглядом, он сказал: «Спасибо за бдительность. А теперь обо всём забудьте!» На языке у меня вертелись, скакали и прыгали вопросы: «Как? Почему? А как же?..» Но я взял себя в руки, по нелепой ассоциации вспомнив «Старика Хоттабыча», когда герой детского фильма просит джинна: а теперь пускай все забудут о том, что происходило в цирке и на стадионе.
Петровка, 38. Секреты и пропаганда. Два года работы заместителем редактора журнала «Советский Союз сегодня» пролетели незаметно. Приехав в Москву в отпуск, я первым делом стал читать накопившиеся письма. Один конверт меня озадачил — Петровка, 38? Сразу же поехал. Вошёл в кабинет. «Следователь такой-то. Садитесь», — нелюбезно сказал мужчина средних лет и, вытащив чистый лист бумаги, стал записывать анкетные данные. Я отвечал, потом не выдержал: «Извините, Вы не можете сказать, в чем дело?» — «Ах, Вы не знаете! Во-первых, почему сразу не явились? А, во-вторых, хотя именно это и есть самое главное — попрошу положить на стол права и технический паспорт вашей автомашины и сказать, сколько вы заплатили за эти документы и кому!» Я сказал: «Извините, но могу предъявить только внутренний паспорт, по которому я сюда прошёл, и удостоверение сотрудника АПН. Зарубежные паспорт и права остались дома. А своей машины у меня нет, я на неё ещё не заработал. Работаю я в ФРГ и только что прибыл в отпуск, потому и не мог прийти раньше. Но я всё равно ничего не понимаю». Обстановка изменилась. Следователь порвал анкету, которую начал заполнять, заглянул в удостоверение АПН и сказал уже вполне миролюбиво: «Извините. Разматываем мы тут одно дело. Но копия ваших прав нам всё же понадобится, занесите. А кому сдавали вождение?» «Такому невысокому, плотному, с родинкой. Володе. Фамилию не помню». Следователь улыбнулся: «Деньги ему, конечно, не платили?» — «Нет». «До свиданья». Экзамен я сдавал честно, нажимал на кнопки, отъездил положенные часы. Инструктор Володя учил меня хорошо, и один его совет я запомнил накрепко: «ты должен ехать одновременно в трёх машинах: в своей, в той, что спереди, и в той, что сзади». Я попросил его поездить со мной дополнительно несколько дней, чтобы закрепить навыки, и за это, конечно, заплатил. Но ведь об этом следователю знать было необязательно. Потом я узнал: в отделении ГАИ в Подкопаевском переулке раскрыли крупную аферу с коррупцией.