24 декабря 1987 г. Депутат парламента Саара от ХДС Штефан Вескальнис Е. Бовкуну:… Желаю Вам и Вашей семье на Рождество только самого приятного. Сообщения из СССР вселяют большие надежды и вместе с тем столь удручающи, что воспринимается всё это со смешанными чувствами, а именно с благодарностью и радостью, но также с некоторым страхом и глубоким сочувствием. Одной материальной помощи нуждающимся недостаточно. Уверен, что, несмотря на 70 лет коммунизма, у вас достаточно добрых и справедливых, умных и религиозных, т. е. по-настоящему верующих людей. Они и выведут страну опять на передовые позиции. С сердечным приветом, Штефан Вескальнис.
Письма с выражениями симпатии к нашей стране и с добрыми пожеланиями я получал регулярно, особенно после выступлений по разным каналам немецкого телевидения. Много писем в качестве реакции на мои публикации приходило в редакцию, но переправлять их в Бонн было хлопотно, и я знакомился с ними, приезжая в отпуск. Исключения делались для писем, требующих скорейшего ответа, их старались передавать с дипломатической почтой или с оказией. В марте 88-го я получил письмо от Ксении Соколовской, надеявшейся разыскать в Германии могилу своего деда, полковника русской армии, Александра Николаевича Соколовского, защищавшего со своим 453-м пехотным полком крепость Новогеоргиевск (Модлин), попавшего в плен во время первой мировой войны и скончавшегося в 1916 году в немецком госпитале. Она писала: «Уважаемый товарищ Бовкун! Ваша публикация в „Известиях“ („Письмо из 41-го“ дала мне повод обратиться к Вам. Дело моё состоит в неисполненном мною долге перед памятью деда моего, но после Вашей статьи мне показалось, что надо обращаться к советским журналистам в ФРГ. А характер Вашей публикации, её тон и дух таковы, что я осмеливаюсь побеспокоить именно Вас. Может быть, недалеко от Ганновера, в Хильдесхайме вопреки всему сохранилась могила моего деда. Отцу было известно, что деда похоронили на городском кладбище. Вот долг, который я хотела бы исполнить, пока жива: знать, цела ли могила деда. Понимаю, что дело не актуальное. Если побеспокоила зря — простите. Если же потрудитесь для доброго дела — спасибо тысячу раз и низкий поклон!» Дело оказалось непростым, но я, разумеется, съездил в Хильдесхайм и с помощью местных властей действительно обнаружил в архиве сведения о захоронении. Надгробие и само кладбище, к счастью, уцелели, и Ксения Соколовская через некоторое время смогла приехать в Хильдесхайм, чтобы посетить могилу деда. Во время своих поездок по Германии, которую я исколесил основательно, оказываясь в глубинке, я не упускал случая расспросить местных жителей о судьбах наших соотечественников, похороненных на чужбине. Следы их я находил в Кёльне и Бохольте, Саарбрюккене и Биберахе. Публиковал репортажи в «Известиях», в затем в журнале «Российский Красный Крест». Крупные материалы с продолжениями мы неоднократно готовили вместе с Аликом Плутником (Альбертом Ушеровичем). Творческое сотрудничество продолжалось и после фактического развала газеты, когда Алик ушёл из «Известий» и стал главным редактором РКК. Обширные списки захоронений в Германии наших соотечественников, включая военнослужащих, я ранее передавал в советский Комитет ветеранов войны (один лишь биберахский список насчитывал более 120 фамилий), но чиновники ими не заинтересовались: время не пришло. А когда пришло, в «Известия» стали поступать бесконечные запросы. Например, такой: