Даю Вам совет от чистого сердца. Во имя преданности Вашему отцу, королю Альберику, которому всегда служил верой и правдой. Во имя любви к Краеугольному Камню. Расторгните Ваш брак! Взамен Вы получите мой голос и, думаю, еще один или два из тех, на кого я могу повлиять.
Всегда Вам преданный,
Анри Мишо».
Белый, как лучшая пшеничная мука, пекарь пролепетал:
– Я этого не писал и никогда ничего подобного не думал.
– Однако вы подписали лист чистой бумаги и дали возможность кому-то другому написать за вас письмо.
– Так оно и было, ваше высочество. Да, я поставил подпись на совершенно чистом листе.
Тибо воздел руки к небу.
– Зачем, Мишо? Почему?!
– Мне пригрозили, ваше высочество, пригрозили. Если бы угроза касалась меня, я бы не поддался. Но угрожали украсть Флору, мою внучку, ей всего десять лет…
Мишо уронил письмо на пол.
– Я получил анонимное послание сразу после смерти короля Альберика. В нем указывали адрес, где Флора живет, место работы ее родителей, расписание уроков в школе и занятий музыкой. Обещали, что с ее головы волоска не упадет, если я подпишу чистый лист бумаги и вложу его в месячный отчет о доходах провинции Френель. «В случае отказа готовься к самому худшему».
Мишо понимал, что его согласие чревато ужасными последствиями: признанием в преступлении, незаконным решением, нежелательным назначением или отставкой, а главное, возможностью всегда им манипулировать. Но он представить себе не мог, что его выставят расистом. Подписал он эту бумагу точно так же, как голосовал, – дрожащей правой рукой, подпертой левой.
Тибо недоверчиво качал головой, а Мишо продолжал оправдываться:
– Когда появляются дети, а потом внуки, на человека трудно положиться, ваше высочество. Ему больше нельзя доверять. Надеюсь, однажды вы сами поймете это, принц. Никакие принципы не пересилят желания их уберечь. Вчера я голосовал за вашего брата, потому что… боялся. Иными словами, я голосовал не против вас. Я голосовал за Флору.
Тибо почесал подбородок.
– С некоторым усилием я бы мог вас понять, господин Мишо, но у меня нет доказательств, что эта грязь исходит от кого-то другого.
Тибо заметил, что Эма читает письмо, подобрав его с пола.
– Чернила одни и те же в тексте письма и в подписи, – объявила она спокойно.
– Все пользуются черными чернилами, госпожа, – ответил Мишо, опустив глаза. Он не решался смотреть на Эму.
Эма пристально рассматривала письмо, чуть ли не водила по строчкам носом. Другая бы на ее месте расплакалась, но Эма читала обидные слова, будто счет из бакалейной лавки.
– Знаете, господин Мишо, я вам верю. Вы действительно поставили только подпись. Смотри, Тибо, закорючки вот здесь и здесь типичные для левши. Господин Мишо не левша, он протянул правую руку, когда брал у тебя письмо.