На этот раз пекарь смотрел Эме прямо в глаза. Может, кожа у нее и темная, зато ум светлый.
– Все мы знаем левшу, который заинтересован в распространении клеветы, лишь бы я не претендовал на корону, – кивнул Тибо. – Ему отлично известно, что от тебя, Эма, я не откажусь никогда. Однако, признаюсь честно, почерка я не узнаю.
– Ваше высочество, по моему скромному мнению, он подделывает почерки, – заявил Мишо. – После смерти короля Альберика Совет получил очень странные бумаги. Кажется, ваш брат способен менять почерки как рубашки. К тому же у него не было времени искать другого кляузника: письмо написано сразу после вашего прибытия. Насколько я понимаю, ваш брат – один из немногих, кто видел вашу супругу вчера утром.
– Согласен, но и стиль не его. Мне трудно себе представить, как Жакар «советует от чистого сердца» и «служит верой и правдой».
– Он изменился, ваше высочество. Ему помогают. У него дельные, хитроумные помощники. Вы без труда докажете, что советники брали взятки, но не докажете, что их давал Жакар. Все делается хитро и тонко.
– Возможно, это почерк хитроумного помощника, – предположил Тибо.
– Вряд ли, ваше высочество. Неужели он тоже левша? Очевидно одно: помощник хочет оставаться в тени. Он не станет писать сам, лучше продиктует принцу. – Советник кашлянул, прочищая горло. – Ваше высочество! По поводу голосования сегодня в полдень будьте уверены: мой голос за вас. Я все хорошо обдумал. Вы на троне – лучшая защита для моей семьи.
– Вы могли бы все обдумать вчера, господин Мишо, и не тратить драгоценное время.
– Сегодня я поступлю правильно, ваше высочество, это уж точно.
– Нет, господин Мишо, слишком поздно. Сегодня вы вообще не будете голосовать.
– Вы… Вы меня исключите, ваше высочество?
– Нет, я убедился, что сердиться на вас не стоит. Пока что не могу сказать вам больше. Лишь одно: до свидания, господин Мишо.
– В таком случае, ваше высочество… До свидания. До скорого свидания.
Советник ушел в расстроенных чувствах.
– Как поступим с этой гадостью? – спросила Эма, держа письмо кончиками пальцев.
– Сожжем. Прошу. Это твое право.
Эма поднесла листок к ночнику. Тибо смотрел, как бумага темнеет и сворачивается. Огонь уничтожал отвратительные слова одно за другим, черный пепел летал вокруг Эмы. Она вспомнила о ночных бабочках, потом о птицах, вестниках беды.
– Мне стыдно, Эма. Прости.
– Напротив, письмо полезное. Оскорбления ничуть меня не задели, зато стало ясно, что Клеман прав. Удар попал в цель. – Эма положила руку на грудь Тибо, туда, где билось сердце. – Вот сюда.