Клеман двигался медленно, зная, что каждый шаг отдаляет молодого короля от детства, от увлекательных странствий, от беззаботной юности. Он знал до Тибо двух монархов, мог судить об их трудах, заслугах и усталости. Знал, что ни днем ни ночью они не забывали о тайне, об изнанке благополучия королевства. Клеман не спеша приблизился к Манфреду, стоявшему прямо, по струнке. Тот держал обеими руками корону на подушке с бубенчиками.
Старый наставник принял из рук Манфреда корону, поднялся на три ступени к трону и опустился на одно колено. Одновременно он следил за выражением лица Тибо. Сосредоточенным. Отрешенным. Ни тени торжества, самодовольства. Клеман почувствовал гордость. Это он выковывал воплощение царственной скромности, как кузнец кует металл тяжким молотом. Клеман высоко поднял корону, досчитал до семи и опустил ее на голову Тибо.
Молодой король сначала почувствовал прохладу шелка, потом тяжесть благородного металла и гранатов. И вдруг ему показалось, что на него навалилась вся тяжесть земного шара. Миг прозрения и ужаса, горло перехватило, он не мог дышать. В следующее мгновение Тибо ощутил присутствие отца, короля Альберика, теплое, осязаемое, такое же настоящее, как горностаевая мантия.
– Тибо, его величество король Королевства Краеугольного Камня, – провозгласил Клеман.
– Да здравствует король! – закричали гости.
Тибо не слышал криков. Прямо сейчас он чувствовал, что меняется физически и духовно. Новые силы пробуждались в нем. Кровь королей Краеугольного Камня заструилась по жилам. Он больше не одинок, он больше не сам по себе. Тибо встал, взял под руку королеву и прошествовал к дверям. У бронзовых створок портной вернул ему королевский кинжал, с которым он теперь никогда не должен расставаться. Многие государи считали священный кинжал вычурным ножом для бумаг, но Тибо принял его как оружие. Единственное, какое ему отныне позволено носить.
На Большой башне радостно развевался флаг. Зазвонили колокола, разнося по острову весть о великом событии, о славном празднике, который продлится пять дней и пять ночей. Не веселился только король: его ждала тяжелая работа!
В первое утро царствования Тибо сел за большой дубовый стол и чуть не утонул в море свитков, папок и нескончаемых списков просителей. Со смерти отца никто не притрагивался к бумагам, деловая жизнь замерла: тяжбы, строительные работы, распределение дров, стенные росписи, концерты, работа местных властей в провинциях. Подданные привыкли, что скромный и участливый Альберик лично разрешает все проблемы и споры, так что по-прежнему ожидали помощи, и дела застопорились. У Тибо возникло страстное желание: начать с чистого листа, без прежних долгов, привычек и правил.