– Принц Тибо! Что делает юнга на баке? Я вас предупреждал, однако…
Гвендолен дернула мужа за рукав, но он не обратил на нее ни малейшего внимания.
– Принц! Она должна быть уже на суше, как мы и договаривались!
– К сожалению, адмирал, мы так и не смогли договориться, – спокойно ответил Тибо.
– Рано или поздно, принц, ее придется высадить…
Гвендолен уже крепко взяла мужа за плечо, и он в недоумении остановился, пригладил несуществующие волосы и переменил тему:
– Дождь льет как из ведра. Предлагаю на ночь приспустить паруса.
– Приспустим, – пообещал Тибо.
Гиблая бухта окончательно погубила адмирала.
После Тибо Дорек переключился на Лукаса, который браво щеголял в новой форме. Потом перешел к Овиду – ему, напротив, форма совсем не шла, он казался бочонком и задевал все предметы широкими манжетами.
– Баталёр! – проревел Дорек. – Что ты делаешь на палубе в такую качку?! А ну живей в трюм проверять балласт!
Гвендолен сунула мужу в рот два печенья сразу, но адмирал продолжал отдавать приказы, отчаянно плюясь крошками. Супруги Доре наблюдали за происходящим, стоя в стороне, смущенные криками, крошками и всем прочим. Им хотелось выглядеть как можно доброжелательней, но они увидели на столе бутылки лучшего вина из собственного погреба, свой любимый гусиный паштет и скисли. Улыбались они через силу и, стиснув зубы, поглядывали с беспокойством на лестницу, по которой должна была спуститься их дочь.
Виктория появилась с опозданием, когда все уже уселись за стол. Дочь Доре служила опровержением всех законов генетики, разве что волевой подбородок слегка намекал на семейное сходство. Но, в то время как отца выдающаяся челюсть делала похожим на мула, нижняя часть лица Виктории гармонично сочеталась с тонким носом и высокими скулами. В белом чешуйчатом платье она походила на сирену. Белая кожа была щедро усеяна веснушками, пышные огненно-красные волосы ниспадали до пояса. Даже рыжий Бенуа померк рядом с ней.
– Виктория! – взвизгнула мать.
Девушка поплыла к своему месту, словно ее не слышала, – грациозная, высокомерная, слегка скривив губы. Бенуа засуетился вокруг, словно пчела, что почувствовала в цветке родственную душу. Присутствие Виктории озарило гостиную и заставило хрусталь заиграть. Одна Эма рассматривала ее в упор, без малейшего смущения. Ей хотелось узнать, какого цвета у девушки глаза. И Виктория все-таки подняла их и посмотрела на Эму. Глаза оказались зелеными, как прозрачная морская волна. Эма угадала, что девушка решительна, разочарована и печальна, поэтому решила, что ту снедает тайная любовь. Эма и Виктория пристально смотрели друг на друга. Адмирал воздел ложку к потолку и провозгласил: