– Неужели, пока я царствую, придется постоянно увеличивать число телохранителей? – простонал Тибо.
– Успокойся, Жакару недолго оставаться твоим наследником.
– А что с ним случится?
– Ничего не случится. Просто наследником станет кто-то еще.
Тибо так резко обернулся к Эме, что кресло чуть не развалилось. Новый наследник? Тибо затаил дыхание. Эма улыбалась.
– Эма? Кто? Когда?
– В начале июня, я думаю.
Тибо ошеломленно смотрел на жену. Сердце колотилось, грудь вздымалась, камзол стал тесен, тридцать девять пуговиц готовы были улететь на север, а попугай – на юг. Волна вдохновения смыла из памяти следы крови на снегу, угрозу смерти, советников-предателей. Тибо ни разу в жизни не испытывал такого счастья. И никогда больше не испытает… Комната преобразилась и стала прекрасной, уродливые безделушки показались изысканными. Все утратило значение – осталась одна Эма: новая вселенная, осязаемое будущее, негасимый свет.
Тибо решил сократить путешествие: не стоило утомлять жену, мать его будущего ребенка. Завтрашний праздник – знакомство с Северным плоскогорьем. Потом они быстро навестят Западную провинцию и вернутся во дворец зимовать.
– Ты уверена, что выдержишь сегодняшний прием? – то и дело спрашивал Тибо Эму.
– Я прекрасно себя чувствую, – повторяла она ему.
– Праздники Плоскогорья очень грубые, ты даже себе не представляешь… Ты на сто процентов уверена?
– На сто пятьдесят, Тибо.
– Хорошо. Я тебя предупредил.
В назначенный час гости хлынули в бальную залу. Тибо обнял Эму за талию и крепко прижал к себе. Ему хотелось спрятать ее под камзол.
– Дорогу их величествам, королю и королеве! – звонко выкрикивал Бенуа и махал направо-налево перчатками, прокладывая путь.
С трудом продираясь в толпе, они добрались до почетных мест, откуда им предстояло наблюдать за выступлением местных талантов. Выступающих – от четырех до девяноста семи лет – набралось немало. Кто жонглировал, кто пел, кто плясал с трещотками, кто играл на гармонике, прыгал выше головы, глотал огонь, ел гвозди. Три взлохмаченных мальчугана могли запросто переломать себе кости, забираясь сначала на стул, поставленный на стол, а потом на плечи друг другу. Лукас следил за ними с одобрительной улыбкой. Еще бы! За родными-то племянниками, детишками сестры Анны. Близнецам, должно быть, исполнилось уже семь, а младшему пять. Присутствие родни на празднике радовало и одновременно огорчало Лукаса. Он мечтал с ними увидеться и одновременно боялся. В первую очередь отца. С отцом, скорее всего, лучше не встречаться.
Лукасу выбирать не пришлось. В перерыве между двумя номерами он почувствовал на плече ласковую руку, обернулся и увидел маму. Она оставалась все такой же тихой и скромной. Перед собой она держала большую корзину, поэтому сыну оказалось нелегко обнять и расцеловать мать. Но не успела она и слова сказать, как из-за ее спины появился муж.