Дворик с мозаиками был центром дворца, каждое крыло имело особое назначение. В южном жил король с семьей и приближенными; в западном – работники: ремесленники, скотники, огородники, садовники; в восточном находились покои для гостей и залы для приемов. А северное крыло, мрачное и сырое, облюбовали для себя Жакар с королевой-матерью Сидрой. Они жили там уединенно, с одной-единственной служанкой Амандиной, немой и безграмотной.
По черной лестнице Эма и принц Тибо спустились на первый этаж южного крыла и оказались перед дверью с потускневшими серебряными барельефами. Дверь не открывалась так давно, что ковер на ее пороге сохранил первоначальную густую синеву. Он казался лоскутком ночи на посветлевшем голубом небе.
– Твоя каюта, юнга, – шепнул принц Тибо и подвел Эму к двери.
Он вошел вместе с ней, взволнованный до глубины души. Каждый шаг вздымал облачко пыли, которая тут же оседала вновь. В покое царила полутьма, и слабый, едва слышимый запах говорил, что здесь нашло для себя прибежище прошлое и не хочет уходить. Тибо взялся за занавес, и он расползся у него в руках, но скрипучие ставни и давно не мытое окно все-таки распахнулись. Солнечный квадрат улегся на пол, в луче заплясали золотые пылинки, стали видны белые чехлы на диванах и стульях. Это был будуар Элоизы. В прилегающей к нему комнате – спальня. Большая кровать под балдахином, завешенная паутиной. Эма вытянулась на затвердевшем от времени матрасе.
– Тебе не придется спать на полу, – сказала она и протянула руку Тибо.
– Я вообще не собираюсь спать.
– Конечно, нет. Только до полудня.
Тибо дал себя уговорить. Через секунду он крепко спал. Ему казалось, он только лег, а часы уже начали бить двенадцать, и он мгновенно проснулся, приподнялся на локте и не узнал кубрика. Потом все вспомнил – и ощутил давящую тяжесть. Королевство. Жакар. Совет. Крушение «Изабеллы» и всего Краеугольного Камня.
Принц всегда любил бой часов на башне и взлет испуганных голубей, но сейчас все это показалось ему предвестьем несчастья. На одиннадцатом ударе он встал, готовый принять испытания самого длинного дня в своей жизни.
– Так и пойдешь босым? – спросила Эма, не открывая глаз.
– Главное – голова у меня на плечах.
Принц Тибо бросился бегом вверх по лестнице. По дороге ему встретилась Мадлен, служанка, которую он помнил с детства. Не замедляя шага, он попросил ее позаботиться об Эме. Мадлен не узнала принца и не стала слушаться чужака в лохмотьях. Тибо влетел в залу Совета, где его уже дожидались десять мудрецов во главе с Жакаром, сидящим на королевском троне, но без короны, мантии и скипетра. Старцы в знак почтения поднялись со своих мест. Один из них улыбнулся Тибо, два слегка кивнули, трое взглянули смущенно, остальные опустили глаза и смотрели на стол черешневого дерева. Казалось, что и портретам королей, висящим по стенам, было не по себе.