— Уходите, я его задержу!
— Похвально, — процедил сквозь зубы Аскольд и решительно оттеснил здоровяка Семёна.
Хищник громко рыкнул, в разные стороны разлетелись стебли, и он прыгнул на лишённую травы площадку и в упор посмотрел на людей.
Аскольд вышел вперёд, с куцей бородки обильно капал пот, но взгляд был таким же холодным, как и у зверя. Он отвёл обсидиановый топор для удара. Но есть бог, послышалось утробное рычание, и словно холм встал на дыбы. Это медведица с медвежатами случайно оказалась в центре назревающего конфликта, где шансов у людей на жизнь не было.
Тигр со злобой развернулся. Медведица взревела, выплёвывая из вибрирующей пасти сгустки пены, и была такой огромной, что полосатый хищник попятился и перевёл всё внимание на неё.
— Теперь можно тихо отходить, — нервно шепнул Аскольд, опуская топор к земле, — только спиной не поворачивайтесь.
Они отступали медленно, хотя сверлило невероятное желание, не разбирая дороги, пустится бегом и хоть в пропасть, так страшны были эти звери.
— Кажется, пронесло, — судорожно дёрнув кадыком, через некоторое время произнёс Никита.
— Кого? — попытался шутить Аскольд и демонстративно вдохнул воздух.
— Им не до нас, — Никита больше обращался к Семёну, что б как-то его подбодрить, но он самостоятельно пришёл в себя и изрёк:
— Какой-то фильм ужасов, — его челюсть попыталась отважно выдвинуться, но на половине пути застряла в суставах, и тягучая слюна некрасиво повисла на нижней губе.
В этот момент медведица ринулась на тигра, и словно произошёл обвал каменой лавины, такой был шум. Но тигр предпочёл не связываться с разъярённой мамашей и резко отпрыгнул в сторону, хотя и попытался испугать её своими кинжаловидными клыками и оглушительным рёвом. С неожиданной для своего веса реакцией медведица его настигла и со всего размаха навалилась, сминая рёбра, а где-то в густой траве в восторге или страхе завизжали медвежата.
— Бежим! — крикнул Никита.
Они бежали, не разбирая дороги, почти по самой кромке между степью и смертоносными обрывами. На пути возникали впадины заросшие травой, иногда появлялись коварные трещины и чудом их перепрыгивали, часто вламывались в густые заросли и вновь выскакивали на возвышенность. Только непролазная терновая рощица наконец-то их остановила. Ноги подкашивались, во рту пересохло, хотелось пить, но их разбирал смех. Они ходили по кругу и смеялись, затем с удивлением посмотрели друг на друга и вновь взорвались от смеха. Но вот наконец-то окончательно пришли в себя и принялись осматриваться. Шумела степь, в вышине летали огромные грифы, и вкусно пахло дымом.