Только так я могла заставить его довериться мне. Я хотела знать всю правду, здесь и сейчас.
— Это действительно то, чего ты желаешь всей душой? — спросила я.
— Да. Неужели ты в этом сомневаешься?
— Скажем так: неужели ты думаешь, что я не знаю, что в тебе происходит? Это можно прочесть на твоем лице, — ответила я спокойно.
Он неуверенно улыбнулся.
— И что же написано на моем лице?
— На нем написано, что тебя одолевают серьезные проблемы.
Он рассмеялся.
Понятно. Значит, он опять надел свою знаменитую маску — свой poker face[55]. Может, мне следует подыграть ему? Да, возможно, это лучший выход из положения — говорить о серьезных вещах с юмором.
— Смотри-ка, твои проблемы служат тебе источником веселья! Очень интересно. Я бы тоже хотела научиться этому. Как это у тебя получается?
— Значит, ты решила не сдаваться, sweetheart? А?
— Да, если надо, я умею быть очень упрямой.
Он сделал глоток воды и не торопился с ответом.
— Так вот, мне кажется, я догадываюсь о причинах твоих проблем, — продолжала я. — Ты просто никак не можешь решиться сообщить мне о том, что уже женился на своей кузине. Верно?
Я, конечно, не верила в это.
— Да нет же, Верена! — рассмеялся Халид. Лицо его, однако, тут же опять стало серьезным. — Но должен признаться, что давление со стороны родственников растет.
И я не знаю, сколько ещё смогу откладывать свадьбу.
Наконец-то.
Мы долго молчали. Я во всех красках и деталях представляла себе свадьбу Халида, приготовления к ней, которые, оказывается, шли полным ходом и которые он все это время от меня скрывал.
В эти минуты было трудно сохранять спокойствие. Ещё труднее было проявлять великодушие в роли проигравшего.
— Послушай, Халид, мне кажется, нам действительно пора расстаться. Положение может стать ещё страшней, если мы не признаем неизбежность конца.
— Верена, и моя любовь, и моя жизнь принадлежат тебе. И это никогда не изменится. — Он, перегнувшись ко мне через стол, посмотрел на меня глазами, полными отчаяния. — Я не хочу тебе терять, слышишь?
Я вздохнула и покачала головой:
— Но я выросла не в пустыне, я не арабка, я не могу делить тебя с другой…
По его лицу медленно разливалась краска гнева. Я не знала, какие именно из моих слов вызвали эту реакцию.
— Пойми меня, пожалуйста, правильно, — поспешила я прибавить. — Ты знаешь, с каким уважением я отношусь к исламу и к мусульманским обычаям. И все же я никогда не смогу делить тебя с кем бы то ни было. Мы ведь уже давно и не раз говорили об этом, и мое отношение к этому с тех пор не изменилось.
Он вздохнул, и значение этого вздоха было не определить.