Однажды, может быть даже уже этим летом, он намерен отправиться в Швейцарию, сообщил Маттар, многообещающе сверкнув глазами. Я не пришла в восторг от этой перспективы, поскольку мое сердце как-никак все ещё было занято другим. Когда Маттар принялся с воодушевлением рассуждать о безбрежных хвойных лесах, о лугах, ручьях и цветах, я отодвинула в сторону свои сомнения и опасения. Он, конечно же, собирался остановиться в настоящей горной хижине, чтобы перед окнами паслись коровы, позвякивая колокольцами. «Боже, он что, серьезно?» — подумала я.
Мне было непонятно, как его могли привлекать подобные картины. Пустыня представлялась мне гораздо более загадочной, могущественной и внушительной.
Солнце уже давно село за горизонт, когда мы отправились в обратный путь. Я с тоской оглянулась назад и увидела, как за нами закрылись створки тяжелых ворот. Мы поехали вдоль высоких белых стен. Никто бы не подумал, что за ними может скрываться такой оазис покоя и волшебной красоты.
Чем ближе мы подъезжали к эмирату Дубай, тем настойчивей в моем сознании заявлял о себе образ Халида. Я втайне надеялась получить от него какую-нибудь весть.
Когда мы прощались с Маттаром, я уже еле сдерживалась, чтобы не побежать в номер. Обычно письма или факсы подсовывали под дверь. Но на полу в номере я не обнаружила никакого конверта. Ни на столе, ни на кровати тоже ничего не было. Мне даже пришлось сесть, чтобы совладать с волнением. Первой моей реакцией, как и у всякого, кто оказался бы в моей ситуации, было страстное желание, чтобы мои опасения не оправдались — чтобы Халид не искал меня целый день. Я пыталась внушить себе, что это, скорее всего, плод моего воображения — что он уже, наверное, раз десять звонил в отель.
После полуночи я поняла, что это никакое не воображение.
Мои мысли неслись по кругу, я все ещё надеялась на чудо. В десять вечера я подумала, что если Халид хотел примирения, то он уже должен был позвонить. Но ничего не происходило — меня окружала гробовая тишина.
Я сняла трубку и набрала номер его мобильного телефона. Он не отвечал. Недолго думая я с замиранием сердца набрала его домашний номер — длинные гудки. Хотя я понимала, что в его офисах в это время никого быть не может, я как сумасшедшая обзвонила все его рабочие номера: в Мировом торговом центре, в порту Рашид, в Аль Вахе и в аэропорту. Я уже почти задыхалась от волнения. Приняв душ и переодевшись, я начала все сначала. Никаких результатов. Что же мне делать, думала я. О том, чтобы лечь спать, не могло быть и речи. Читать или смотреть телевизор я тоже была не в состоянии. Я не могла даже плакать. Вдруг я почувствовала какую-то странную, совершенно незнакомую мне тяжесть на сердце.