В ступеньку. Узкая лестница вела наверх — из подвала в мир.
Наверху меня ждала еще одна запертая дверь — но несерьезная. Да к тому же словно нарочно прислонена был к стене лопата — снег ею разгребали, наверное. Я вставил лопату в щель и с наслаждением убедился, что законы рычага никто не отменил в этом беззаконном гнезде террористов.
За распахнувшейся дверью блистал снег. Ослеплял после почти двухмесячной полутьмы. Ворвавшийся воздух опьянял — свежестью и чистотой.
Я бросился наружу. Наверное, снаружи был нормальный таежный мороз, но мне было жарко в моем засаленном тренировочном костюме — в том самом, в котором я вышел прогуляться еще осенью по своему личному североатлантическому пляжу.
Сосны. Снег. Дом. Одноэтажная добротная изба из мощных бревен.
И лыжня, уводящая от дома в лес. Лыжня, которая увела моих тюремщиков.
Чувствуя себя Колумбом и Робинзоном разом, я принялся осматривать мое новое жилище. Три комнаты со следами пребывания не слишком опрятных мужчин. Котел в пристройке, как я и вычислил. Камин! И даже несколько полуобгорелых поленьев в нем. Но ни малейших спичек.
Буфет. Продуктовый ящик, проще говоря. Несколько банок консервов. Ножа к ним не нужно, банки с ключами. Тушенка.
Холодная вода и холодная тушенка. Жить уже можно после погреба. Но как быстро мы требуем лучшего. Мне уже нужна была горячая пища. Да и как я собираюсь не замерзнуть здесь без отопления? По всем таежным законам полагалось оставить прямо на камине спички!
Но эти подонки не знали таежных законов. Как и вообще нормальных законов человеческих.
Заставляя себя не слишком объесться, я поел тушенки. О том, что я нарушаю свои антимясные убеждения, я даже не вспомнил. Думал только, что опасно после голодовки объедаться — тем более жирным и холодным.
Отставить банку показалось труднее, чем выломать дверь моей тюрьмы. Но я отставил банку, празднуя победу над собой.
Еще нашелся старый тулуп. Таким образом, замерзание немного откладывалось.
В темноте я снова вышел наружу.
Звезды. Я всегда любил зрелище звезд. Но после подвального сидения оно потрясало тысячекратно. И может быть, именно звезды меня спасли? Здесь, в тайге, наедине с незамутненным небом куда легче было моим похитителям ощутить близость звезд, поверить, что подвальный пленник действительно прибыл в экспедицию на Землю.
Потому не убили в финале, потому молчаливая охрана блюла угрюмую вежливость, а главарь обращался на вы. Ведь и в самой крайности — в тюрьме или в плену — министру или президенту сидеть куда удобнее и безопаснее, чем безымянному узнику. А внеземлянин — птица куда более редкая, чем министр или даже президент. Мое положение обязывало самых забубенных террористов.