— Все равно идем сейчас. Твой дом без последствия.
Отказаться можно только сразу — не начавши. А потом пойдет путаница между лесной и любовницей — и потеряешь последнюю правду в самом простом разговоре.
— Нет. Это не мой стиль.
Она посмотрела удивленно.
— Любовь без правил торжествовать.
Прозвучало как перевод из «Кармен».
Я ощутил себя дичью. Или, вернее, таксомотором: что же, подойдет любая красавица — и я должен немедленно пламенеть по заказу? По нормальным мужским понятиям, так и полагается. Но нет ничего нелепее нормальных понятий. Потому что быть в плену у своих гормонов ничуть не лучше, чем в заложниках у сумасшедших террористов. Только в заложники попадают немногие, а в плену у гормонов поголовное человечество. И это величайшая несвобода, которую к тому же рекламируют с размахом, как жвачку несравненного клубничного вкуса или дезодорант с ароматом свежего сеновала.
Вот и тема для ближайшей среды.
Кстати, днем моего освобождения оказалась пятница, так что было время отдохнуть после плена. А с мыслями и собираться не надо — мысли у меня всегда собраны.
— Поезжай домой, Лилиан. Спасибо за внимание.
— Ты есть ошибатель. Еси.
Хорошее слово преподнесла.
Ее маленькая машинка унеслась в пляжную даль, а я еще походил по едва присыпанному снегом песку, вслушиваясь в удары волн. Омон устал и притих.
Совсем вечером позвонил ректор, спросил, как я себя чувствую, и сообщил, что прошлой ночью всего в ста пятидесяти милях от Галифакса наблюдалось северное сияние — первое за последние восемьдесят лет! И второе в этих широтах за все время наблюдений. Я гордо признался, что просияло оно прямо над моей головой.
Так, значит, светопреставление и впрямь состоялось в честь моего освобождения. Тут-то и заподозришь себя во внеземном происхождении! Интересно было также узнать, что я был увезен аж за сто пятьдесят миль от семибашенного моего замка. Это добрых полпути из Петербурга в Москву.
Жена все-таки прилетела через день, несмотря на свое «не хочу». Билет был куплен — так не пропадать же билету.
Но прилетела — чтобы улетать.
Я сумел выдержать круговую оборону: Лилиан так и не побывала в нашем семибашенном замке, но жена осмотрелась так, будто заметила в ванной забытые шпильки, и изрекла:
— Оставайся ты здесь, если тебе нравится. Ты приживешься. Собака теперь есть, вдобавок молодую жену заведешь. А я не могу. Ну купишь мне из своих сотен тысяч однокомнатную квартирку на Петроградской. Вместо алимента. Вон ты как здесь цветешь — несмотря на усиленный плен. Всегда тебе везет: даже из заложников подержали да выпустили — только рекламы прибавили. На всех экранах помаячил. Мне вчера все мои наперебой звонили: «Видели! Какой он у тебя!» Вот что люди говорят: не — «какой страдалец», а просто — «какой». Глядя на тебя, не угадаешь — от тридцати до шестидесяти по евростандарту. А я старая, и не скрываю. Молодая жена, молодой ребенок — все о’кэй! А дальше? Старые стареют, молодые молодеют.