— Мерзавцы! — загремел новичок без какого-либо акцента. — Гнусные твари!
— Жоржи! — взвизгнула румынка, отползшая уже на изрядное расстояние.
Он адресовал ей взгляд, полный симпатии, убедился, что с ней все в порядке, и направил свой бег в самую гущу сражения.
Генерал, отвлекшись от Алекса, выпалил из револьвера, но пуля ушла в небеса. Два скачка — и Максимов, приблизившись к Ольшанскому вплотную, шарахнул его ятаганом по плешивой макушке. Специально повернул лезвие плашмя, чтобы не убить, а только оглушить. Юрия Антоновича повело, он опрокинулся навзничь и закрыл глаза.
— Готов!
Рядом вспыхнула новая стычка — это схватились врукопашную два Адониса. Максимов подобрал валявшийся в желтой глиняной пыли «Кольт Уокер» и деликатно осведомился:
— Милостивый государь, вам помочь?
Вопрос предназначался, конечно же, Адонису-второму. И оказался праздным, поскольку раунд завершился в считаные мгновения победой доброго начала над злым. Приспешник Ольшанского, поверженный на обе лопатки и схваченный за выю, истошно взвыл:
— Пощады! Я ничего не делал… никого не убивал!
— Да уж видим… — молвила Анита, отдуваясь и поправляя вконец испорченное платье. — Из тебя душегуб, как из Алекса архиерей.
И где набралась таких выражений?
На спасение благоверной Максимов не поспел — она, как и обещала, справилась самостоятельно, а вернее, при содействии Вероники, которая за волосы оттащила от нее царапавшуюся и верещавшую от бессильной злобы Афродиту. О да, пастушка уже не казалась Максимову ангельским дитятей, ее лицо, размалеванное так же густо, как и у подельников, исказилось, по нему ручьями текли слезы, но они не вызывали сострадания.
Меж тем все участники завершившегося побоища стали очевидцами истинного любовного союза. Адонис — не поверженный и трясущийся, а другой, взаправдашний — бережно поднял прекрасную румынку, истово расцеловал и зарылся губами в ее локоны, повторяя:
— Марица! Марица! Как же я так?…
— Не казнитесь, сударь, — обратилась к нему Анита. — Все закончилось благополучно. Давайте-ка свяжем этих прохвостов, пока не разбежались. Как вас, кстати, зовут?
— Георгий Михайлович.
— Ольшанский?
— Да… Откуда вам ведомо?
— Секрет Полишинеля… — Она усмехнулась и оторвала от рукава висевшую на двух нитках манжету. — Ваша история в общих чертах мне известна, но было бы любопытно услышать ее целиком.
— Мне тоже, — не вытерпел Максимов, которому осточертело присутствовать здесь на правах ничего не ведающей марионетки. — Что все это значит, черт возьми? И кто эти люди?
Он ткнул в сторону нахохлившихся пленных.