С мороза лакированный корпус баяна отпотел, и Саня протирал его платком.
Он без шапки, в расстегнутом пальто с рыжим воротником. Искусственный воротник уже не рыжий, а бурый. Ходит Саня боком, с опущенным левым плечом — ранен, или баян плечо оттянул?
Саня завклубом и киномеханик. Саня универсален. Он еще ведает радиоузлом. Вон открыл дверь в маленькую комнатку, и по его пальто забегал низовой свет из желтых глазков.
Там его кабинет. Там он рисует на кинопленках световую газету и готовит самодеятельность. Клуб Саня закрывает только на обед. Он всегда в клубе — дома только спит. Вальсы его однообразны и безлики. Может быть, своего сочинения.
Саня поднял баян и издал мехом мощные холостые выдохи.
— Как сыграю с мороза, он начинает хрипеть. Голоса срываются, — сказал он, сосредоточился и стал слушать простуженные басы.
Девчата поднялись на сцену. Свинарка Лида склонилась над журналом, нашла страницы юмора. Пуховый платок шалашом остался у нее на шее. Она рассмеялась, подняла голову, и лицо ее снова ушло в затененную глубину платка.
А глаза какие! Знает она или не знает, что красива?
Грузно заскрипели мерзлые доски на крыльце. Лида встрепенулась. Кто-то распахнул дверь и не закрыл. За дверью мелькали заиндевелые тени — Юркины будущие боксеры. Лида выскочила на улицу. Тренирует Юрка в пристройке клуба. Он отобрал в секцию восемь человек. Ребята в майках, горячие. Пальто свалены на столе.
В комнате разливается сладковатый запах пота. Когда на руках у ребят появляются круглые подушки, Юрка начинает кричать:
— Не открывайся!
Слышатся кожаные шлепки. Молодые парни с красными от мороза лицами какие-то нерастраченные, как молочные телки, кружатся легко, одновременно двумя ногами подпрыгивают вбок и ужасно важничают.
— Не открывайся! — кричит Юрка. — Сережа!
Сережа расслабляется весь сразу. Руки падают к бедрам. Юрка сгибает его левую руку в локте, а подбородок придавливает к плечу.
— Ну-ка отработай, — и вдруг бьет его в прижатый черный шар. Сережа откидывает голову то в одну, то в другую сторону. И когда сильно отклоняется вправо, прячась за свою зашнурованную перчатку, Юрка подставляет длинную ручищу и щелкает в открытый подбородок.
У Сережи пугаются глаза и обидно багровеет лицо. Юрка сворачивает кусочек газеты, подсовывает его между плечом и подбородком.
— Держи. Понял?
А Сережа еще долго улыбается неловкой улыбкой и изредка встряхивает головой.
О, с какой гордой самоотверженностью переносит Сережа шум в затылке. Сережа прошел важнейшую для себя пробу. Пробу на признание физических достоинств. Юрка отобрал его в секцию. Секция — это звучит. Это настоящее, не то что гонять металлические ролики на истертой бильярдной доске или танцевать под Сашины вальсы. Хоть бы в клубе тепло было! А то пригласишь девчонку, а она в пальто толстая, как закром. Тренер-разрядник. В институте по второму работал. Весной в город поедем. Обещал.