Крики стихают, но затем опять становятся сильнее, словно все оставшиеся на обреченном корабле набрали побольше воздуха в легкие, чтобы начать эту пытку заново.
Я знаю, что не нужно, но оборачиваюсь.
Без электрического освещения «Титаник» выделяется темной громадой на фоне звездного неба. Но тут все перемешивается, и на мгновение я задумываюсь, не сошла ли я с ума.
Корабль накренился под острым углом, а его корма торчит над водой, как хвост утки, нырнувшей за рыбой. Последние две трубы падают и, как предыдущие, тут же скрываются под водой. Люди хватаются за все, что можно: скамьи, перила, даже за вентиляционные шахты. Но этот проклятый лифт теперь пойдет только в одном направлении. И те, кто не успел выйти вовремя, уйдут вместе с ним на глубину, где из них выдавит весь воздух.
Джейми тоже оборачивается и также замирает.
— Чертов ад. — Его голос еле слышен.
Я возношу молитву за всех узкоглазых. За умиротворенного Тао и упертого Фонга. За жизнерадостного Олли и милого, но острого на язык Винка. За романтичного Минг Лаи и за преданного Барабанщика. И горячее всего молюсь за загадочного Бо, давшего мне обещание, которое, боюсь, не сможет сдержать. Пусть этот кошмар поскорее закончится, и пусть все проснутся на хрустящих простынях в первом классе, будь то на земле или на небесах.
«Титаник», а точнее то, что от него осталось, начинает тонуть, и его винт напоминает мне о заводной игрушке. Сперва неторопливый, он ускоряется, по мере того как все глубже уходит под воду. Раздается последний взрыв криков, столь же бесполезных, как и сигнальные ракеты, которые запускали с носа.
А затем чернота скрывает корму, и отчаянные крики резко стихают. Океан волнуется и бурлит, словно переваривает корабль. Четыре больших взрыва сотрясают воду, а за ними на поверхность вырывается безошибочно узнаваемый звук, с которым корабль разваливается.
Мы чувствуем, что течение тянет нас к месту крушения, как блюдца на скатерти.
И почти рефлекторно снова начинаем отчаянно двигать ногами. Мы гребем изо всех сил, рвемся вперед так, словно перед нами захлопываются ворота рая и адское пламя уже лижет пятки.
Я закрываю глаза, в которых столько соли, что они давно должны были высохнуть прямо в глазницах.
Пчелы окружают Ба.
Джейми забрался на вершину дуба.
Но все зависит от меня.
Я выдыхаю огонь на ветку, зажигая факел. Затем бегу, и пчелы летят следом.
— Забирайся, — доносится откуда-то издалека голос Джейми, — уже довольно.
Довольно. Мягкое, коварное слово. Слово, означающее, что можно остановиться, отдохнуть. Слово, говорящее, что ты сделал все, что мог, но не освобождающее от сомнений.