Нас провожают взгляды, полные открытого неодобрения, и под ними я словно уменьшаюсь. Одна женщина даже прикрывает нос салфеткой, когда мы идем мимо. Это не особо отличается от нашей жизни в Лондоне — просто ударная доза презрения вместо нескольких ежедневных капель. И все же меня охватывает смутное чувство разочарования, отчего я лишь глубже натягиваю шапку. Несмотря на то что мы пассажиры одного корабля, мы вовсе не равны.
Двое матросов-китайцев, которых я еще не видела, оба приблизительно двадцати лет от роду, пытаются завязать беседу с семьей русских, сидящей рядом, — супругами и их розовощекой дочерью моего возраста. Один из матросов, жилистый парень со смеющимися глазами, изображает швыряние угля лопатой, а русские смотрят на него. По крайней мере, их, похоже, наше присутствие не раздражает.
Заметив наше приближение, оба парня встают и идут к нам. Я ощущаю укол беспокойства. Это не должно меня волновать, но я надеюсь, что эти двое примут меня, в отличие от Бо и Фонга.
Жилистый парень переплетает свои узловатые пальцы у груди и кланяется.
— Рад встрече, уважаемая сестрица Валора, — радостно провозглашает он по-кантонски. — Ты точь-в-точь как одна из нас, узкоглазых. — Последнее слово он произносит по-английски, заставляя меня усомниться, правильно ли я его расслышала. «Узкоглазый» — слово, которым называют любого китайского мужчину, не обращая внимания на его внешность. — Я Барабанщик, а это — Минг Лаи. — Он кивает на своего товарища, невысокого парня, с лысой головой и открытым, честным лицом.
— Джейми повезло иметь такую преданную сестру, — говорит Минг Лаи глубоким баритоном, напоминающим звук, который получаешь, подув в спиральную раковину.
Я немного успокаиваюсь.
— Спасибо. — Если бы только Джейми так думал. — Ты играешь на барабане? — спрашиваю я у Барабанщика.
Он — настоящий сгусток энергии — переминается с ноги на ногу, словно в голове у него звучит музыка.
— Он играет на любой поверхности, — отвечает Минг Лаи.
Его основательность прекрасно дополняет неуемную энергичность Барабанщика.
— Вроде этой, — не теряется Барабанщик, отстукивая пару тактов прямо на голове приятеля, прежде чем тот успевает увернуться. — Полагаю, ты уже знакома с Тао и Фонгом. Они не говорят по-английски.
— Ты тоже не говоришь, — замечает Минг Лаи.
— Да уж получше тебя.
Тао поднимается со своего стула. Его борода-сосулька прыгает вперед, когда он отвешивает поклон.
— Приятно познакомиться с тобой, маленькая сестрица. Нам жаль, что мы захлопнули перед тобой дверь.
Фонг по-прежнему сидит и жует, и сожалений в нем столько же, сколько в половице, о которую споткнулись.