– Тогда понятно. Но как же ты, такой предусмотрительный, ухитрился вляпаться в историю с ребенком?
– Эта сучка подстроила все специально: что-то там химичила с презервативами, пока не добилась своего. Как она орала на меня в тот вечер в парке! Что не сможет подсунуть мужу белобрысого ребенка, что ее ребенок имеет право знать, кто его отец. И много всякого прочего бреда.
– А почему ты не откупился от нее?
– Пытался. Но она совсем подвинулась рассудком. Ей нужны были не деньги, а я в качестве мужа. Хотя деньги ко мне в любом случае прилагались.
– Странно, тогда откуда же у нее взялись 150 тысяч долларов, которые нашел Антон?
Макс расплылся в улыбке.
– Эти деньги ей дал не я, а Полина. За то, чтобы она соблазнила Ардашева и добыла доказательства его измены. Отличный способ упростить и ускорить процедуру развода. Это было что-то вроде пари. Когда Дашка в очередной раз похвасталась своими успехами у мужчин, Полина поспорила с ней, что Ардашева ей уж точно не удастся соблазнить. Разыграла как по нотам. Честно говоря, я не надеялся, что ей это удастся: Ардашев умен и осторожен, а Дашка была дурой. Но, видимо, она сумела его измотать до такой степени, что он утратил бдительность и заснул.
– Зашибись. Хочешь сказать, Полина сама до этого додумалась?
– Почти. Я лишь слегка направил ее мысли в этом направлении.
И тут Макс бросил взгляд на часы. Морок саморазоблачения подходил к концу, как и отпущенное мне время.
– Ну что же, – лениво протянул он, и от его равнодушно-небрежного тона у меня застыла в жилах кровь.
– Можно последний вопрос, Макс? Короткий. – сбивчиво проговорила я.
– Хорошо, но только последний и короткий. – Он иронично улыбнулся, как бы подыгрывая мне, но мне было очевидно, что он не шутит.
– Зачем понадобилось убивать Лизу?
– С ней получилось очень неудачно. Я выступил в точном соответствии с пословицей «на воре шапка горит». Она позвонила мне, как я теперь понимаю, по просьбе вашего Женича, и сказала, что хочет обсудить кое-что по поводу общей знакомой. Но я тогда понятия не имел, что она знает о нашем с тобой нынешнем общении и совместном прошлом. Ты бы им ни за что не сказала, а сами они, если и знали о твоей истории, то не знали, что я был главным действующим лицом. Поэтому я решил, что она имеет в виду Дашу, а не тебя. Мы договорились встретиться в одном тихом ресторанчике, и я подготовился к встрече: захватил кокаин и средства защиты, которые и сейчас на мне. – Он продемонстрировал руку в перчатке.
– Во время разговора она упорно не называла твоего имени и строила фразы настолько размыто, что вполне можно было превратно их понять. Сказала, например: «Я в курсе, что вы возобновили общение». Я начал отнекиваться и упомянул Дашу. И тут Лиза поняла, что мы разговариваем о разных людях. Сначала она просто уточнила, кого имеет в виду, но потом – и это было очень заметно – начала задумываться. Раз меня так беспокоила Даша, то почему? А не общались ли мы с ней в последнее время? Лиза была умна, в этом ей не откажешь. Она пыталась продолжать разговор о тебе, но по тому, как она сбивалась и терялась, я понял, что Лиза начала меня подозревать. Уязвимость моего положения заключалась в том, что я должен был быть абсолютно вне подозрений. Доказать мою вину в убийстве было практически невозможно, но если бы Лиза рассказала Полине о своей догадке, мой план наверняка бы рухнул. Поэтому я нашел возможность добавить кокаин ей в вино. Через некоторое время Лиза почувствовала себя плохо, и я выводил ее из ресторана уже в полубессознательно состоянии. Я отвез ее домой на ее машине и привел в квартиру через подземный гараж, никого не встретив. Выйти из ее дома незамеченным было делом техники.