, жестикулируя нескладными руками, как движутся крупные кисти с длинными сильными пальцами, как открытая, лишенная малейшей манерности улыбка изредка освещает его сосредоточенное лицо. Не удивительно, что американцы бросились к нему знакомиться, особенно если это были американки. И впервые у меня мелькнуло подозрение, что Женькино скромное желание вернуться после окончания биофака в Пущино было вызвано не безынициативностью и отсутствием амбиций, а глубинным пониманием цели, твердой уверенностью в том, чем он хочет и может заниматься в жизни. Женич был прирожденным ученым. Он уверенно шел за своим Великим Интересом, и ему было безразлично, как этот путь выглядит со стороны, особенно в глазах дилетантов. Если просто упорно и неутомимо заниматься своим делом, не гоняясь за видимыми атрибутами успеха, то успех рано или поздно приходит сам собой. Глядя на Женича, я, как провидец, вдруг поняла, и даже почти физически почувствовала, что он, сам того не пока не зная, стоит на пороге большого профессионального успеха. Может быть, друг Женька вот-вот совершит какое-то открытие, а может, его новые знакомые американцы предложат ему работу в ведущей лаборатории… Что-то в Женькиной жизни вот-вот изменится к лучшему.
– Слушай, Женич, если тебе вдруг поступит предложение о работе откуда-нибудь из Штатов или из Европы, ты, ради бога, не отказывайся.
– С чего ты взяла, что меня кто-то ждет в Штатах или Европе? – беззаботно рассмеялся Женька, однако вид у него был заинтригованный.
– Не знаю, откуда знаю, но я в этом почти уверена. Если ошибаюсь, значит ошибаюсь, но если нет, то очень тебя прошу: не отмахивайся от жар-птицы, которая вот-вот опустится тебе на плечо.
– Объемный образ. – Он по-прежнему улыбался, однако его лицо приняло неопределенное выражение: туманного сомнения, смешанного, кажется, с надеждой. Видимо, моя визионерская уверенность внезапно поколебала его фундаментальную скромность. Внезапно Женич вытянул над столом свою длинную сильную руку и сжал мне запястье. – Спасибо, что веришь в мои профессиональные перспективы.
– Я верю в тебя намного больше, чем ты думаешь, – ответила я категорично и поспешила рассмеяться, потому что фраза прозвучала слишком напыщенно.
Несмотря на все свои дружеские чувства к Женичу, меня внезапно укололо какое-то смутное, но отчетливо неприятное ощущение: то ли зависти к распахивающемуся перед ним миру, то ли (с чего бы вдруг?..) ревности к его жене, так удачно принарядившей его для момента триумфа. Если бы не этот укол ревности, мне бы и в голову не пришло упомянуть о Максе. Но, подстрекаемая иррациональной мстительностью за свою же собственную зависть, я нашла повод о нем поведать, когда, наконец, дело дошло до моих новостей и подвижек в истории с Дашей.