Обменявшись короткими кивками вместо традиционных поцелуев воздуха возле ушей, мы зашли в подъезд, готовые к встрече с местным цербером – консьержкой. Но нам повезло, она оказалась разговорчивой и, действительно, узнала Полину (ну разумеется: такую красоту не скоро забудешь). Оказалось, что «Елизавету» она не видела несколько дней, но в этом не было ничего необычного: Лиза обычно входила и выходила через подземный гараж, куда лифт доезжал напрямую, минуя бдительно охраняемую консьержкой границу – подъезд. Тем не менее, она прониклась нашим беспокойством и призвала на помощь дежурного охранника, который, после ритуальных отказов в духе «Не помню, нельзя, не положено», все-таки проверил, на месте ли Лизин мерседес. Машина оказалась на месте, а охранник не помнил, когда в последний раз видел ее въезжающей на подземную парковку. Мы с Полиной посмотрели друг на друга с зеркальным выражением испуганной настороженности. Возможно, существовало невинное объяснение факта, что на звонки и смски Лиза не отвечала, мимо консьержки не проходила, а ее машина все это время спокойно стояла в гараже, но ни я, ни Полина такого объяснения не придумали. Бесстрашный любопытный цербер последовал за нами на седьмой этаж и с интересом наблюдал, как мы упорно, но совершенно безуспешно звоним и стучим в дверь. После пяти минут напрасных попыток мы с Полиной растерянно посмотрели друг на друга.
– Сонь… А теперь мы… Делать будем что мы? – спросила она меня хрипловатым от испуга шепотом, хаотично навязывая слова на стакатто фразы.
– Я вижу только один вариант: звонить Швецову.
Полина лишь молча закивала.
Звонок Швецову, действительно, помог быстро разгадать загадку исчезновения Лизы. Мой испуг он воспринял совершенно серьезно, и уже через час мы с Полиной, притихшие, съежившиеся на кожаном диванчике в лобби, увидели его компактный силуэт в ослепительном зимнем свете, льющемся из распахнутой двери подъезда. Он прибыл не один, а в компании двух полицейских, которые ловко и практически бесшумно открыли дверь в Лизину квартиру в присутствии Полины, меня и консьержки. Лиза была там, без малейших признаков жизни.
Следующие три дня превратились в калейдоскоп быстро сменяющих друг друга картинок и новостей: полиция, вопросы, освидетельствование трупа, кабинет Швецова, вопросы, истерики Полины, смятение Антона, вокруг которого словно образовалась полоса выжженной земли, взгляды исподтишка и шушуканье коллег на работе (их тихая зануда Соня оказалась в эпицентре смертоносных событий). Я до изнеможения металась между работой, полицией, квартирами Антона и Полины, на пару тонувших в депрессии. Активная суета не давала мне погрузиться в эмоции, захлестнувшие остальных. Однако по мере того, как события постепенно замедлялись, во мне начало расти непреодолимое желание позвонить Женичу или Максиму. Или обоим. Я объясняла себе этот зуд потребностью поговорить с кем-нибудь, кто более или менее посвящен в ситуацию, но чья психика не напоминает руины. Пока я пыталась выбрать меньшее из двух зол, мою дилемму эффектно решил третий человек, тоже отличавшийся знанием контекста и вполне здоровой психикой – Швецов. «Как предпочитаете пообщаться: официально или неофициально?» – с удивлением прочитала я пришедшую от него смску. «Приезжайте в гости. Сегодня после 20.00» – был отправлен почти мгновенный ответ.