– Лизу Веселову.
На той стороне воцарилось шокированное молчание. Наконец, Макс тихо сказал изменившимся голосом.
– О черт!.. Когда?
– Пять дней назад.
Молчание.
– А как ее убили? Где?
– Отравили наркотиком. Где это произошло, неизвестно, но умерла она дома.
– Это какой-то бред. А кто ее нашел? С кем она жила?
– Одна. А нашли ее мы с Полиной.
Ошеломленное молчание на той стороне. Наконец Макс протянул:
– Офигеть… Как это произошло? Как ты? Как Полина?
– Долгая история.
– Догадываюсь. Не хочешь встретиться поговорить?
После событий последних дней мои прежние тревоги по поводу общения с Максимом изрядно поблекли. Какая разница, что там произошло между нами десять лет назад? Неожиданная эпифания юного Швецова в новой ипостаси как будто создала невидимый защитный купол вокруг меня. И мне почти невыносимо хотелось обсудить мои сомнительные планы с трезвомыслящим посвященным.
– Хочу.
– Наверное, кофейня или ресторан не очень подходят для предстоящего разговора.
– Пожалуй.
– Тогда приглашаю в гости. Доедешь сама до Кропоткинской? А я тебя там встречу.
Когда Макс распахнул передо мной дверь своей квартиры, я не поверила своим глазам. Это был Нью Йорк в самом блистательном своем воплощении. По крайней мере, нечто подобное всплывало в гугле каждый раз, когда я, праздно раздумывая об интерьере будущей квартиры, вводила в строку поиска «New York interior designs». Фотографии недвижимости такого уровня я обычно решительно пролистывала: какой смысл фокусироваться на видениях из параллельного измерения? Но узнавание стиля произошло мгновенно, и я вдруг вспомнила, что еще в далекие студенческие времена Макс обожал Нью-Йорк. У нас с ним было мало общего, и после института наши пути разошлись на долгие годы, и лишь необъяснимая, иррациональная любовь к далекому мегаполису не угасла ни у него, ни у меня. Макс провел меня в огромную гостиную и потянулся было к выключателю, но я поспешно схватила его за руку.
– Подожди! Не включай пока свет, дай насладиться эффектом кьяроскуро.
Я никак не ожидала увидеть в московской квартире этот гигантский архитектурный объем, охватывающий сразу два этажа. Желтый вечерний свет лился внутрь через два ряда огромных окон и ритмичными прямоугольниками освещал темно-серый пол, выхватывая из темноты четкие светлые формы столиков, диванов и кресел. Белые стены и бесконечно высокий потолок превращали простой параллелепипед в современную реинкарнацию готического собора.
– Черт возьми, Макс!
Лаконичная реплика явно развеселила его. Усмехнувшись, он пошел вглубь своей немыслимой гостиной, и его тень прорезала прямоугольники световых пятен на полу, один за другим. Он устроился в кресле и с любопытством наблюдал за моей реакцией, а я смотрела на него, на его черный силуэт, скульптурно вырисованный на фоне огромного окна. Все в этом доме говорило об успехе, богатстве и неуемных амбициях, то есть, собственно, о Максе. С усилием оторвавшись от завораживающего зрелища, я подошла окну и забралась с ногами на широкий низкий подоконник. Вид на набережную Москвы-реки разрушил нью-йоркскую иллюзию, и все же он был сам по себе хорош: медленно ползущая мерцающая лента машин под окнами, хаотичная мозаика льдин на поверхности воды и несколько зловеще подсвеченная темная масса Нескучного сада на другом берегу.