Я молчала, еще не совсем проснувшись, к тому же было ясно, почему я не пришла завтракать, и ясно, что они (кто — они?) беспокоились зря. Наконец я произнесла:
— Хорошо.
На лице директора заиграла любезная улыбка, и оно медленно уплыло.
Я долго осматривалась, соображая, куда я положила часы, и наконец увидела их у себя на руке. Стрелки остановились где-то в районе шести. Мне стало досадно, что я не поддержала разговор с директором — не узнала хотя бы, который час. Солнце освещало узкую полоску у окна — значит, стояло уже довольно высоко. И тут я вдруг почувствовала страшный голод.
В чемоданчике ничего съестного, разумеется, не нашлось, но зато я установила, что все мои туалетные принадлежности при мне, в полном порядке — просто чудо, если вспомнить, в каком состоянии и с какой скоростью я собирала вещи. Осмотрела я и свои туалеты, оказавшиеся налицо, — серая юбка и жакет, темно-красное платье, черная кофточка, клетчатая юбка — и все.
Мне и до этого случая не раз хотелось убежать из дому, но я никогда не думала, что это произойдет так легко и просто. Перед неизвестностью всегда испытываешь страх, но отныне побег для меня уже не в новинку, отныне я смогу убегать, когда захочу. Важно только иметь немного денег и чтоб никого не было жалко, да еще чтоб о тебе никто не жалел. В сущности, у отца теперь самая чистая на свете совесть, невиннее его просто никого нет — правда, я сбежала из его дома, но зато потом воспользовалась его помощью. Моя мать тоже, конечно, узнала, где я, и если в первые минуты у нее и были какие-то угрызения совести, то теперь она уже обо всем забыла. Мне совершенно не хотелось размышлять о ее материнских чувствах, тем более что она сама вряд ли когда об этом задумывалась. У нее и без них вполне хватает занятий и интересов. Мать у меня, прошу прощения, работник умственного труда. Когда-то кончила коммерческую гимназию и считает себя специалистом по вопросам экономики. Заведует где-то каким-то отделом, пишет статьи, брошюрки, составляет какие-то справочники, переводит и прочее — и, видно, все это доходные занятия, потому что она не раз заявляла отцу, что полмашины, полквартиры и половина всего движимого и недвижимого имущества нашей семьи куплены на ее деньги. Должна сказать, что это святая правда, и я готова, если понадобится, это засвидетельствовать.
Столовая была небольшая, на столах лежали скатерти в пеструю клетку — почти как в детском саду. Стены выкрашены масляной нежно-зеленой краской, а потолок — тоже масляной, но кирпично-красной, и еще по нему извивалась неправильным эллипсом длинная черная линия. Одним словом, заведение, как видите, оказалось вполне артистическим и, не будь оно столовой дома отдыха, вполне могло бы сойти за бар, тем более что в углу стоял и буфет с напитками. На окнах — кирпично-красные шторы из тончайшего пан-бархата. Я разглядывала все это с некоторым удивлением, а под конец обнаружила даже мюзик-бокс... Значит, здешняя компания, если таковая вообще имеется, проводит время не без приятности. Мне было очень любопытно, скрывается ли за этой приятной внешностью и приятное содержание или жизнь здесь проходит по-деревенски, как во всяком доме отдыха.