Сашка посмотрел сквозь ряд дырочек внутрь почтового ящика — газеты еще не принесли. За дверью было слышно, как голосил Колька. Сашка вошел в в комнату и увидел, что брат марширует, почесывая валенком то одну, то другую ногу. На груди его краснел орден Красной Звезды. Колька пел песню про трех танкистов.
— Зачем взял? — рявкнул Сашка. — Это что тебе, игрушка? Положи на место!
Колька тут же затих, подошел к буфету, отвинтил орден и положил его в железную коробку, стоявшую на буфете.
Катька подбежала к Сашке и протянула:
— На лучки...
— Подожди, — ответил Сашка. — Я печь растоплю.
Катька принялась было хныкать, но Колька усадил ее на диван и подчеркнуто ласково попросил:
— Расскажи, Катенька, сказку.
— Пло кого? — спросила Катька.
— Про Красную Шапочку.
— Класная Сапочка, — захлебываясь, начала рассказывать Катька. Глаза у нее стали как пуговицы на пальто — черные, большие, круглые. — Полозыла она в сумочку косетки, макаёны, пилоги, ябочки и посла к бабуске...
— Шурк, — спросил Колька, надевая чулки. — А откуда бабушки берутся? Их, что ли, нанимают?
— Слушай Катьку, — ответил Сашка, засовывая в печь березовую кору для розжига.
— Ну, шпарь, Катька, дальше, — сказал Колька.
— Я и спалю дальсе, — ответила Катька. — Посла она к бабуске. А ее встлетил селый волк. Он мотался, мотался по лесу и плимотался к бабуске...
Пока Катька, перескакивая с одного на другое, подробно рассказывала, как Красная Шапочка задавала волку вопросы про глаза, про руки и все остальное, Сашка растопил печку, поставил на нее чайник и пошел на кухню чистить картошку.
Как только Катька произнесла «Вот и сказочке конец, а кто слусал — моёдец», Колька сунул ей в руки Аленку — куклу с двумя оторванными руками. Катька сползла с дивана, стала ходить по комнате и баюкать любимую игрушку.
— Колька, — сказал Сашка, — я в булочную. А ты умой Катьку. Если не умоешь и сам не умоешься, уши надеру.
— Ладно, — сказал Колька, вздохнул, перекинул полотенце через плечо и повел сестенку на кухню.
Сашка проверил хлебные карточки, надел шинель, взял дерматиновую сумку и вышел на лестничную площадку. Он снова посмотрел в почтовый ящик — газет не было. Как там сегодня дела на фронте, Сашка еще не знал. Репродуктор стал хрипеть, «тарелка» вибрировала, и голое диктора был похож на жужжание мухи.
Когда Сашка подошел к булочной, там уже стояла большая очередь. Сашка пристроился в хвосте. Какая-то сердобольная старушка поглядела на Сашкины ноги и произнесла:
— А ты бы, сынок, шел без очереди. Инвалидам положено.
— А мне не положено, — отрезал Сашка и отвернулся, давая понять, что разговор окончен.