— Это я нашел, — сказал Колька, стоявший сзади Сережки. — На помойке у школы. Принес, а Александр заклеил и повесил, здорово нарисовано...
— Заладил, — сказал Сережка, — Александр, Александр.
Значит, никому не нужна была его мазня, кроме Сашки. А ведь Анна Васильевна похвалила его. Что же тогда получается — Анна Васильевна врала?
Сережка взглянул в окно и увидел Сашку. Он нес под мышкой буханку хлеба.
— Сашка идет, — сказал Сережка.
Катька и Колька побежали к дверям. Сережка пошел за ними. Он услышал, как стучит по лестнице костыль. Все ближе и ближе. Все ближе и ближе. У самой двери стук замолк.
Сашка увидел Сережку, отдал Кольке буханку, потрепал Катьку по щеке, взъерошил ей волосы и сказал:
— Здоро́во.
— Здравствуй, — ответил Сережка и протянул руку. Сашка отвернулся к вешалке, снял шинель, повесил ее и пригладил чуб.
— Проходи, гостем будешь, — сказал он Сережке.
Они сели на табуретки. Катька тут же забралась Сашке на руки, стала чертить пальцем по клеенке и приговаривать:
— Солока-воловка, касу валила, детисек колмила...
— Зачем пожаловал? — спросил Сашка, глядя на Катькин палец.
— Просто решил зайти, — ответил Сережка.
— Конечно. Никогда не заходил, а тут вдруг надумал. Что так?
Джек положил морду на Сережкины колени и поводил глазами то в сторону Сашки, то в сторону Сережки.
— Герка Вовку Миронова избил, — ни с того ни сего сказал Сережка. — Всю морду в кровь.
— Ну и что? — Сашка нисколько не удивился. — Для этого и приперся сюда?
— Максима Максимыча на комиссии осматривали, — совсем тихо произнес Сережка. Он нахмурился. — На фронт не пустили. Вот... — Сережка замолчал.
— Санька, — сказал Колька, — а я ему картину ту показал.
— Ну и зря, — ответил Сашка.
— Как это зря! — взорвался Сережка и вскочил с табуретки: — Это же мой рисунок!
— Ах, твой? — Сашка поставил Катьку на пол, исчез за занавесками, вернулся и бросил рисунок на стол. — Так бери его. Я думал, ты первым ко мне придешь. А ты пришел самым последним. Забирай рисунок и сматывайся. Не задерживаю.
— Ну ладно. — Сережка побледнел, повернулся и пошел к выходу.
— А ты думал, — крикнул вслед Сашка, — я тебе спасибо скажу?..
Сережка уже не видел, как Сашка снова повесил рисунок на стену. Стоя на площадке трамвая, он ругал себя за то, что пришел к Сашке. За то, что растерялся и не знал, как себя держать. Ему сначала казалось, что Сашка встретит его если и не с распростертыми объятиями, то по крайней мере обрадуется. А вышло совсем наоборот.
Сережка сошел у Кутузовки и поглядел в сторону фабрики-кухни. Сгорбленный старик стоял на том же месте и держал в руке кепку.