— Небось подумал, темную решили тебе устроить? — сказал Сашка, зачесывая назад съехавшие на лоб волосы. — Другого в башку-то забрать не хватает силенок, так ведь?
Вовка отвернулся. Отгадали его нехитрые мысли.
Ребята молча ждали трамвая. Наконец Вовка не выдержал и спросил:
— Куда едем-то?
— На кудыкины горы, — ответил Сашка.
— Вот возьму и не поеду, и ничего вы мне не сделаете, — захорохорился было Вовка.
— А тебя никто насильно не заставляет, — сказал Федька.
— Поедешь, паря, — сказал Сашка, — куда тебе деться.
С пригорка мчался к остановке трамвай. Вагоновожатый, наверное, был в хорошем настроении. Он бил ногой по железному штырю в полу, и веселые звонкие горошины скакали вперед, обгоняя трамвай.
Первым поднялся на площадку Сашка, за ним Вовка, потом Федька с Геркой. Вовка хотел достать деньги, но Саша сказал:
— Федька заплатит.
Федька получил у кондуктора четыре билета, и они с Геркой прошли вперед.
Сашка придвинулся к Вовке и негромко произнес:
— Приготовься деда встречать.
— Да чего вы все дед да дед! — сказал Вовка.
— Отец деда выгнал?
— А ты откуда знаешь?
— Выгнал, спрашиваю?
— Выгнал, — прошептал Вовка и стал смотреть в окно, где вдалеке высилось здание хладокомбината.
— И ты смолчал?
— А что я мог? Он же отец.
— А ты к деду ходишь?
— Нет.
— Боишься, батя выпорет?
— Откуда ты знаешь?
— Я все, брат, про тебя знаю. Только не кричу на каждом углу.
Трамвай, подрагивая красными боками, загудел колесами на повороте и остановился.
Ребята вышли. Трамвай тронулся, и Федька сказал:
— А теперь смотри и запоминай, Миронов.
Дед стоял на углу фабрики-кухни боком к ребятам и держал перед собою кепку с поломанным козырьком. Вовка сразу узнал эту кепку. Он часто надевал ее и маршировал перед дедом с игрушечной винтовкой в руках. И дед командовал: «Ать-два, ать-два! Шире шаг, солдатики!» А когда Вовка просил, чтобы под его маршировку дед пел, начиналась песня с припевом: «Так громче, музыка, играй побе-е-ду, мы победили, и враг бежит-бежит-бежит...»
Сашка, подавшись вперед, оперся всем телом на костыль и, не отрываясь, смотрел на деда. Ветер теребил его волосы и шевелил длинный чуб. О чем в эту минуту Сашка думал, трудно было догадаться. Может, вспоминал, как торговал с дедом на базаре. Может, думал про больную мать. А может, какие-то неясные думы всплывали в его сознании о недавнем прошлом, когда он, еще здоровый и веселый, гонял турманов и николаевских голубей в родной деревне. Пожалуй, и сам Сашка не мог бы ответить в тот момент, о чем он думает.
Герка почесал свой черно-зеленый синяк под глазом, шмыгнул носом и спросил Федьку: