Неподалеку от Сережки стояли Герка и Федька. Витька, проходя мимо них, пустил изящную струйку изо рта. Он пробился снова к воротам и спросил у молодой девчонки, торговавшей у забора:
— Почем семечки, красавица?
— Десятка.
Витька захватил горсть тыквенных семечек, попробовал одну на зуб и сказал:
— Недожарила. Бублик купишь?
— Иди ты...
— Как хошь.
И Витька снова нырнул в толпу, как рыба в омут, унося в руке пахучие семечки сказочно гигантского плода.
Но, несмотря на Витькину предприимчивость, продажа бубликов шла туго. Друзья устроили тайную сходку возле старика, державшего медный таз с длинной деревянной ручкой.
— Надо продавать по двадцатке, — предложил Федька. — Быстрее пойдет.
— Ништяк, — сказал Витька. — Другие предложения будут?
Все проголосовали «за».
Витька снова нырнул в толпу. Федька и Герка пошли вдоль торгового ряда, где лежали рыхлые куски творога, головки сыра и стояли банки с густой сметаной и простоквашей. Ребята безмолвно созерцали это божественное изобилие.
— Может, обменяем один бублик? — предложил Герка.
— На что? На какао с мясом?
— Не, на яблоко.
— А потом это яблоко втихаря съедим? — предположил Федька.
— Не, Катьке отнесем.
— Не донесем, — уверенно ответил Федька и вздохнул.
— Я не донесу. А ты — да.
— Не надо, Герка. Не искушай.
— Ладно.
Сережке удалось продать три бублика. Выручку он спрятал в нагрудный карман фланелевой куртки и пошел искать Витьку.
Витька скользил в толпе, как вьюн. Была слышна только его скороговорка:
— Бублики, свежие бублики по довоенной дешевой цене! Покупайте, тетеньки, покупайте, дяденьки!
У керосиновой лавки стояла очередь, и Витька переметнулся туда. Здесь ему удалось сбыть с рук еще пять бубликов.
Сережка, пробираясь к Витьке, вошел в толпу, окружившую старика с попугаем. Он остановился перед клеткой, которую старик поставил на землю. Белый попугай вертел головой, распускал и снова прятал высокий хохол и что-то дружелюбно бормотал.
— Сколько стоит ваш попугай? — спросил Сережка.
Старик задумчиво посмотрел на Сережку и ответил:
— Мальчик, ему цены нет. А я таки продаю своего Фоньку. Разве ж я мог когда-нибудь подумать, что придется расставаться с Фонькой, который стал мне дороже родной жены? Фонька, мерзавец, сколько ты стоишь?
Попугай пододвинулся вплотную к прутьям клетки и прокричал:
— Тридцать тысяч кр-р-расная цена Фоньке... Пр-р-ропади все пр-р-ропадом!..
Толпа загоготала. Старик с грустью посмотрел на попугая и отвернулся от него.
— Ну-ка, малец, дай посмотреть на эту чуду, — сказал кто-то сзади Сережки сипловатым голосом. Сережка оглянулся. Женщина в лоснящейся на бортах телогрейке держала в зубах папиросу и смотрела на Сережку, помаргивая припухлыми веками.